Снова взглянув на плиту, он поразился. Зеркальная поверхность больше не была зеркальной. Она стала тускло-черной, настолько матовой, что все Солнце Меркурия, казалось, не было способно осветить ее.

У него на глазах тусклая побежалость плиты дрогнула, разорвалась на осколки.

И поверхность снова стала чистой.

Он понаблюдал еще за тремя циклами, при этом пластина поднималась все более и более вертикально. Вначале необыкновенно чистое отражение, затем его полное отсутствие. В неотражающем состоянии, понял Старр, свет поглощается; в остальное время отражается. Смена фаз может быть регулярной, а может и сознательно неправильной. Он не мог задерживаться, чтобы наблюдать дальше; сомнительно, что его познаний в гипероптике было достаточно, чтобы разобраться в устройстве.

Вероятно, сотни или тысячи таких квадратов, связанных кабелями и получающих энергию из установки под Куполом, поглощают и отражают свет под разными углами к Солнцу. И, вероятно, эта управляемая энергия перебрасывается через гиперпространство.

И, вероятно, разорванные кабели и разбитые пластины мешают установке функционировать нормально.

Он снова взглянул на эргометр. Тот светился гораздо ярче, и Дэвид снова двинулся в направлении свечения.

Все ярче и ярче! То, за чем он следует, меняет свое расположение. Источник гамма-лучей не закреплен неподвижно на поверхности Меркурия.

Значит, это не просто выход радиоактивной руды. Что-то подвижное. Для Старра это означало человека или что-то, созданное человеком.

Счастливчик заметил вдалеке движущуюся точку на светлом фоне. Это произошло после долгого перехода под открытым Солнцем, когда он уже собирался встать в тень ближайшей скалы и немного охладиться.

Вместо этого он пошел быстрее. Температуру снаружи он оценивал примерно на уровне кипения воды. Внутри костюма, к счастью, она была значительно ниже.

Он мрачно подумал, что если бы Солнце стояло над головой, а не на горизонте, даже этот костюм оказался бы бесполезным.

Фигура не обращала на него внимания. Она продолжала двигаться своей дорогой, и походка ее свидетельствовала, что она не так легко справляется с местным тяготением, как Дэвид. Ее походку можно было охарактеризовать почти как хромоту. Но фигура двигалась с большой скоростью. Пожирала расстояние.

Изолирующего костюма на ней не было. Даже с большого расстояния Дэвиду было ясно, что поверхность фигуры – сплошной металл.

Старр ненадолго задержался в тени скалы, но заставил себя выйти на солнце, не успев охладиться.

Фигуру жара, казалось, не беспокоила. За все это время она ни разу не пряталась в тени, хотя много раз была в нескольких шагах от нее.

Счастливчик задумчиво кивнул. Все совпадает.

Он пошел быстрее. Жара стала почти осязаемой на ощупь. Но теперь уже скоро.

Он отказался от своей привычной легкой походки. Все силы вкладывал в огромные пятнадцатифутовые прыжки.

Он закричал:

– Эй! Эй ты! Повернись!

Произнес он это повелительно, надеясь, что его радиосигнал будет получен и ему не придется переходить на язык жестов.

Фигура медленно повернулась, и ноздри Старра раздулись в холодном удовлетворении. Пока все так, как он думал: фигура не человек, это вообще не живое существо!

Фигура была высокой, выше Счастливчика. Почти семи футов ростом и соответственно широка в плечах. Повсюду сверкающий металл, ярко отражающий лучи Солнца, черный там, куда лучи не падали.

Но под этим металлом не было ни плоти, ни крови, только металл, провода, трубки, микрореактор, дающий энергию и производящий гамма-лучи, которые засек Дэвид с помощью своего эргометра.

Конечности чудовищно мощные; фигура слегка расставила ноги и смотрела на человека. Вместо глаз у нее были две фотоэлектрические ячейки, светящиеся тускло-красным светом. Рот представлял собой разрез в металле в нижней части лица.

Это был механический человек, робот, и Дэвиду потребовался всего один взгляд, чтобы понять, что робот этот произведен не на Земле. На Земле был изобретен позитронный робот, но таких моделей на ней не делают.

Робот через нерегулярные интервалы открывал и закрывал рот, будто говорил.

Старр сказал:

– Я не воспринимаю звуки в вакууме, робот. – Он сказал это строго, зная, что очень важно сразу же заявить о себе как о человеке и, следовательно, хозяине. – Включи радио.

Робот стоял неподвижно, но голос его зазвучал в приемнике Дэвида жестко и ровно, с неестественной интонацией. Робот сказал:

– Что вы делаете, сэр? Почему вы здесь?

– Не расспрашивай меня! – ответил Счастливчик. – А ты почему здесь?

Робот может говорить только правду. Он сказал:

– Мне приказано уничтожать через определенные промежутки эти предметы.

– Кем приказано?

– Мне приказано не отвечать на этот вопрос.

– Ты сирианского производства?

– Я сооружен на одной из планет Сирианской конфедерации.

Старр нахмурился. Голос робота был очень неприятным. Те немногие земные роботы, которых он видел в лабораториях, были снабжены вполне нормальными и приятными человеческими голосами. Сирианцы могли бы тоже так сделать.

Но тут Счастливчик перешел к решению более неотложных проблем. Он сказал:

– Я должен найти тень. Пойдем со мной.

Робот немедленно ответил:

– Я отведу вас к ближайшей тени.

И быстро пошел, причем его металлические ноги двигались не совсем нормально.

Дэвид пошел за ним. Ему не нужно было указывать, где ближайшая тень; он задержался, чтобы понаблюдать за походкой робота.

То, что на расстоянии казалось неуклюжей походкой, оказалось вблизи самой настоящей хромотой. Хромота и хриплый голос. Такие неполадки в роботе, который кажется механическим чудом.

Старр подумал, что робот может быть не приспособлен к жаре и радиации Меркурия. В результате длительного облучения он испортился, и это было очень опасно. Слишком совершенная вещь, чтобы легко выйти из строя.

Он с восхищением рассматривал машину. Ему было известно, что внутри массивного черепа из хромостали находится яйцеобразная платиново-иридиевая губка размером примерно с человеческий мозг. В ней квадрильоны и квадрильоны позитронов возникают и исчезают в миллионные доли секунды. Возникая и исчезая, они продвигаются по рассчитанным каналам, которые в упрощенном представлении можно сравнить с нервными клетками человеческого мозга.

Инженеры рассчитали эти позитронные каналы, чтобы они служили человеку. И этому же служат три закона роботехники.