люблю говорить про революцию? Да. Люблю. Только что ты мне предлагаешь? Поубивать здесь всех к чертовой матери? — Микелла надела запах терпкой ванили на свою шейку. — да, Стас, так решались вопросы на твоей войне?

— А даже если и так, — мужчина крепко сжал ее плечи и склонившись к виску, нежно поцеловал его. — то ты смогла бы?

— Да. — глядя в свои глаза через зеркальную призму уверенно произнесла девушка.

— Серьёзно? — военный на секунду замер. — или ты уже…

— Или я уже… — прошептала Микелла покидая без разрешения спальню.

Микелла чувствовала себя настоящей львицей, чью свободу и волю стесняет эта временная клетка. Это давило на не с невероятной силой, но только девочка, что сумела зажечь в себе священный огонь не хотела отступать и научилась отвечать энергетическим ударом на любое моральное вмешательство. Она прекрасно понимала, что единственное правило в этой игре выживания — взять в свои руки и огонь, и воду. Стать сильнее любого бандита, стать хитрее любого полоза, что проникает острым жалом под твою скромную юбку в надежде найти приют и утешение между твоих бархатных ног. Только ты должна зажечь пламя возмездия. Только ты должна гореть. Говорить про революцию можно только в том случае, если с тобой готовы вершить правосудия меньшинств. Пламя и вода скрепят союз нуждающихся в помощи. Это играет сердце. Это мелодия разбитого сердца, что желает умыться кровью своих обидчиков. Старожилы говорят, что ничем смертельным, в конце концов, они здесь не занимаются, если продержаться долгое время, то можно скорешиться с парочкой властных шишек.

Микелла блуждала по лестничному коридору, и размышляла о вечном, как друг из двери соседней комнаты выглянула Ди. Она жестом показала ей «тихо», и позвала к себе. Мики оступалась назад. Побитый, истекающий кровью вышибала, что любил измываться над проститутками, что лишил многих девочек юности сидел сейчас беспомощный, связанный на стуле, и не мог говорить. Язык отсутствовал, и все, что оставалось ему — мычать, и вымаливать своим мычание прощения у этих женщин. Крепко связанные руке за спинкой стула и резкое зажмуривание от удушающего, пущенного ему в лицо клубка дыма от сигарет Ди.

— Один готов. — произнесла она. — среди вышибал двенадцать мудаков еще получат свою кару.

— А среди сутенеров? — спросил робкий голосок новенькой женщины, что была привезена сюда несколькими днями ранее, но только никогда не говорившая до этой секунды с остальными-девочки, кто-нибудь знает, сколько еще среди этих ублюдков?

— Четверо. — уверенно ответила Микелла.

— Девочки, — Лидия развела растерянно руками. — а где мы их будем прятать? Ведь их однажды начнут искать.

— Ты думаешь, что их кто-то спохватиться? — улыбнулась Ди выдыхая очередной клубок дыма в лицо вышибалы. — не так страшны сутенеры, как бл*ть, эти ублюдки вышибалы, да мой хороший? — девушка перекинула ноги на ногу прислонившись головой о мужское плечо. — вот эти отморозки здесь составляют основную власть.

— Почему ты так решила? — Лида плотно затянула свой атласный халат облокотившись о дверной косяк. — разве они не пешки?

— Сладкая, пешки это мы, а этой вообще черти кто. — Ди стряхнула пепел в пустой стакан из под кофе. — только пешка ходит на два шага вперед.

Женщины за этими дверьми походили на пожизненных заключённых без права на досрочное освобождение, без права на жизнь, без права на любовь. Они все чем-то друг на друга похожи, хотя и выглядят совершенно по-разному. Страшно видеть в глазах пятнадцатилетней девочки женскую скорбь. Ужасно видеть в этих юных глазах мученическую боль потрепанной жизнью сорокалетней особы, которая сделала все ради того, чтобы познать житейский, женский тлен. Только одна плачет от горечи в пятнадцать, а вторая запивает ее горькой водой, чтобы побыть первой, и наверстать упущенную страсть и вкус. Свирепый мужчина грубо схватил женщину за локоть, и силой вытолкал из спальни так, что она запуталась в простынях и упала на ягодицы с болью до визга. С ее пышной груди соскользнула ткань простыни, и она смущено начала прикрывать ореолы. Слезы с ее глаз капали на руку, и дрожь охватила тело. Женщина тесно прижимала пышные ноги друг к другу, когда мужчина попытался вырвать ткань, чтобы оголить полностью тело.

— Ты отработаешь мои деньги, сука! — завопил он и со всей силы врезал женщине грубую пощечину. — здесь тебе нет папочки, ты будешь слушать меня, и только меня. Ясно тебе, дрянь? — вцепившись ладонью ей в волосы он грубо накрутил мягкие пряди на свою ладонь и прижал женщину лицом к своему носу так сильно, что размахивая хаотично руками она не могла понять, что хочет сделать. Оттолкнуть его и постараться вцепиться в что-нибудь рядом. Вышибала поднял глаза, когда увидел неожиданно появившуюся девочку. — а тебе, малолетка, чего надо? Хочешь занять ее место?

— Сейчас же извинись перед женщиной. — спокойно проговорила Микелла, словно почувствовала себя настоящей героиней про супер-женщину.

— Пошла отсюда нахер. — прошипел вышибала вернув все свое внимание на женщину-лоск, что так активно сопротивлялась своей новой работе.

— Я не стану повторять. — произнесла Микелла нащупав складной нож в кармане халата.

— Чё ты там вякнула? — вышибала выпрямился и грубо отшвырнул новенькую в сторону, словно она бесполезная безделушка.

Мужчина развернулся, и засмеялся. Перед ним стояла совсем девочка, что заигралась в свои куколки-красотки, и решила, что может делать ему замечания позабыв, что он не ее кукла в коллекции, которыми верховодит она. Микелла явно не выглядела, как человек, который решился бы делать какие-либо замечания такому абмалу, как он. Однако Мики не двинула ни одной мышцей. Спокойствие выводила этого парня из себя. Он прохрустел костями шеи, и двинулся в сторону уверенно настроенной девочки.

;

— Чё ты там базарила? — спросил он протянув свою грязную руку к лицу девушки, и ткнув в него парочкой пальцев он грубо потрепал юную смелую героиню за скулы. — чё ты думаешь, что можешь мне тут рот затыкать?

— Я сказала тебе, чтобы ты извинился перед женщиной. — повторила более сухо Микелла словно не слышала наглых слов парня. — или ты тупой?

— Тебе кажется давно рот не занимали? — засмеялся от собственной шутки здоровяк.

— Смотри, чтобы тебе не заняли. — игриво улыбнулась девочка облизнувшись.

Все что успел сделать вышибала это замахнуться. От злости он попытался шлепнуть по лицу эту наглую девицу, но опоздал. Капли алой крови окропили его руки…ее нежное личико. Судорожная боль хаотично играла по кончикам пальцев сосредотачиваясь на солнечном сплетении. Мужчина упал на колени, чувствуя, как кровь заполняет его рот, оставляя на языке отвратительный вкус металла. Толстые пальцы нащупали рукоятку небольшого ножа, что плотно вонзился в кожу и дрожащие пальцы никак не могли