и крышу, а этажи соединялись между собой тонкими балкончиками с прозрачным полом, что весьма щекотало нервы. Когда ступаешь на хрупкую поверхность. Неоновая вывеска переливалась из лилового в ярко-розовый, чем привлекала внимание тех, кто любит просто глазеть на яркие огни недоступности.

Бизнес депутата Коршунова шел в городу. Когда он начал замечать, что постояльцы бронируют номера за несколько месяцев, то гордость нежно облизывала его самомнение, что сразу бросалось в глаза его супруге. В такие моменты, из ласкового мужа он превращался в никчемное создание, что требовало покорности и смирения перед ним, но миниатюрная женщина сопротивлялась, чем больше выводила из себя свирепого мужчину. Доходившие до рукоприкладства ссоры взяли над этими отношениями вверх, и женщина ушла от самовлюбленного Коршунова, чему тот в целом-то не огорчился. Наблюдать за отчетами своих приближённых, и видеть растущие цифры — его новая одержимость. Упиваясь статистке, и взлету своего дела, он возжелал бы, чтобы проститутка со скользким именем Камилла ласкала его своими губами, как будто бы он прогнул под себя эту самую славу, что так трепетно ласкала его самолюбие.

«Летящей походкой ты вышла из мая и скpылась из глаз в пелене янваpя» пропел строчки знаменитой песни Юрий Антонов, когда проститутка подняла голову отрываясь от интимного процесса, что приносит ей солидную сумму за удовольствие. Ведь ее любовник, когда раздобреет, очень щедр на руку, но только все это стоит определенных усилий. Проникая ладонь в пышную копну черных словно смоль волос, он, издавая утробный рык, накручивал упругие пряди на свою ладонь, чтобы откинуть голову назад той, что не стесняется унижения и ублажает его с тем вызовом, что свойственнее исключительно воительницами. «А может быть ты — перелётная птица и холод зимы убивает тебя»-пропел шепотом Коршунов слова любимой песни, скользя большим пальцем по пышным женским губам. Девушка нежно поцеловала его ладонь, коей он умел покарать в моменты лютого гнева. Он сделал ее своей…он поднял ее с колен.

Камилла…проституткой была лишь на словах, но за хрупкими женскими плечами история слезливого романа для домохозяек, что бредят темой богатых любовников и бедных мышек. Нет. Серой она не была, и однажды, это сыграло с ней злую шутку. Мила…Камилла…девушка восемнадцати лет с васильковыми глазами и трепетно-чувственными губами, коими она умела не только ублажать мужское достоинство, но и поскуливать, когда грубая ладонь смыкается на хрупкой шейке. В прошлом лучшая подруга дочери Игната, в настоящем его любовница, а в будущем… официантка, что подает в грязной забегаловке горький кофе все тому же Коршунову и его приторной на публику семейке. Он дал ей второй шанс выбиться в люди, когда после громкого разрыва с бывшим парнем, ее избили приятели того, кого она любила больше жизни, и как Камилла узнала позже…сломали жизнь не только ей, но и ее ребенку. Оставшись бесплодной, ненужной никому, она решила, что лучшее ее решение простой уйти…бросить жизнь, покончить с ней, но тогда-то и появился Игнат со своей поддержкой, утешениями и заботой. Она хотела заботиться, он хотел кого-то любить. Спелись.

Игнат нежно погладил румяную щеку Милы и ухмыльнулся. В глазах цвета ярких васильков отражалось все, что он так сильно любил: жизнь, справедливость, любовь, нежность. В глазах темно-синего цвета утопало все, как в глубоком море, как в бездонном, глубоком море, где не найти конца, края. Не познать его глубину, не узнать его покой. Облизнувшись Мила обвела своим горячим, мягким языком крайнюю мужскую плоть и Коршунов закатил от удовольствия глаза. В оральном сексе она была бесподобна, а ему больше и не нужно, да и не позволит она прикасаться к себе. От ритмичных движений губами, до прикосновения глоткой оставались секунды, но она знает, когда млеет мужское тело. В ее руках все превращалось в земной рай, в доступное наслаждение. Пальцами овивая твердый стержень Мила сжимает его и пошлёпывает головкой по губам, чем дразнит, вовлекает в игру недоступности. Она готова…она хочет дать ему вкусить свой запретный плод, позволить почувствовать себя, как игрушку для взрослых мальчиков. Выпрямившись на кожаном диване, Камилла снимает атласное, облегающее хрупкое тело темно-зеленое платье оставшись совершенно обнаженной.

Он видел такой ее впервые. Изящные изгибы, что могли ему только сниться были доступны, стоит протянуть ладонь и прикоснуться это сотворение природы. Тонкая талия, плоский, впалый живот напоминал ему подростковую красоту еще несозревшей девчонки, что робеет от слова «секс» и краснеет от настойчивых приставаний. Плоская грудь, скрываемая за тканью кружевного бюстгальтера фиолетового цвета с белой оборкой, была к лицу своей обладательницы и только неестественно полные бедра завлекали в свою вселенную, что скрывалась между бархатной кожи чувственных ног. Мила игриво приспустила лямку кружевных трусиков и задорно засмеялась. Она была хозяйкой положения, она была его госпожой сама того не понимая.

— Папа! — раздался настойчивый стук в дверь. — пап, ты здесь?

— Кристина, — мужчина резко подобрал платье любовницы и швырнул ей в руки. — черт. — шепотом произнес он заправляя рубашку в брюки. — секунду. Что ты встала? Одевайся. Она не должна нас застукать.

— Не долж… — Мила вздрогнула. — ты не сказал?

— Я по твоему дурак? — он ухмыльнулся.

Ноги девушки подкосились. Снова обманутая, снова гнусная ложь и предательство. Она надела платье, и села за диван, чтобы стать не заметной для людей, чтобы на несколько секунд спрятаться от глаз той, кого давным давно считала лучшей подругой. Конечно, Кристина была всегда в роскоши, и оно понятно. Первая в классе получила права, вышла замуж за сынка друга отца, и теперь занимала одно из высших положений в обществе, да и дружба к тому времени забылась. Невысокого роста девушка обладала приятной фигурой, и выглядела моложе своих лет, и только деловая хватка отличала ее сверстниц и бывших одноклассников. Немногие знали, что «Валькирия» — это сотворение исключительно ее и старшего брата, а их отцу просто нравилось то, что было для него табу в силу его полномочий. Белокурые волосы Кристины собраны в высокий хвост, а детская, рванная челка прикрывала и без того небольшой лоб. Полные, небольшие губы имели нежный оттенок кофейной пенки, и она гордилась своей обычной, но такой притягательной внешностью.

— Ты какая-то напряженная, — Игнат наполнил высокий стакан прохладной водой из графина. — что-то случилось, Кристин?

— Папа, мы поговорили с Кириллом, и решили, что гостиничный комплекс несет убытки, а о прибыли мы уже давно не говорим. Самое оптимальное решение — продать все это дело. — Кристина вздохнула. — поделим деньги, и уже после можно будет решать, что и как делать дальше. Вложиться куда-либо всегда есть время.

— Хм. Вы