В голосе Генри звучали необычные нотки. Надо что-то делать, притом срочно.

— Почему бы тебе не приехать сюда, Генри? Я могла что-нибудь приготовить…

— Я… ты… ты уверена, что это удобно? Я не хотел бы причинять неудобства…

— Никакого неудобства, Генри. Скажем, в восемь? Позвони мне перед выездом, и я открою тебе ворота. У нас теперь новая система.

— Ах, да, новый хозяин. Как он?

— Честно говоря, пока не поняла. Слушай, мне надо идти. Увидимся вечером.

— Отлично. Жду встречи с нетерпением.

Шерил повесила трубку и показала телефону язык. Генри понятия не имеет, зачем она его пригласила.

Насчет Генри волноваться не приходится. Он покорно выслушает и воспримет все, как джентльмен. Не нужно никаких игр.

Почему он ей не нравится?

Все дело в ней самой. Вернее, в том, что она, в сущности, осталась той же девчонкой шестнадцати лет. Той самой, для которой Дик Блейз был если и не богом, то его наместником на земле.

Нет, он очень привлекательный. Был тогда. И сейчас тоже. А еще он был добр к ней, он заметил в ней талант, он не смеялся над ней, а разобрался в ее проблемах, он…

Но ее отец платил ему, вот он и занимался с ней, иначе зачем ему эти проблемы?

Разве вчера ночью Дик сказал ей хоть что-то хорошее? Насчет Ронни — да, если считать хорошим слова о том, что такой замечательный мальчик вырос у матери-одиночки, а это еще тот комплимент, если вдуматься.

Похоже на то, что она до сих пор живет исключительно своими представлениями о Дике Блейзе, причем представлениями десятилетней давности. Господи, столько времени прошло, а она никак не может отделаться от своего преклонения перед Диком!

Кстати, надо поговорить о переписке Ронни. Ругать она его не будет, это ясно, но надо, чтобы он понял: из коттеджа они уезжают.

Шерил заготовила целую речь, но Ронни был так доволен прошедшим праздником, что у нее не хватило духу портить ему настроение. Ронни восторженно рассказывал ей об аттракционах, на которые их возил папа Адама. Это в очередной раз навело Шерил на мысль о том, что кое-чего она сыну дать не смогла. Отца.

От этого мысли плавно перетекли к Дику. Нет, нет, девочка, гони их! Ронни написал смешное детское письмо, Дик к этому дружелюбно отнесся, вот и все, нечего и думать о том, что могло бы быть, если бы…

— А ты чем занималась вечером, мам?

— Работала, как всегда. Телевизор немного посмотрела.

— А-а-а.

— Сегодня приедет Генри. Приготовлю ужин.

— Ладно. Мне ведь необязательно быть с вами?

— Нет, конечно, но… Мне казалось, Генри тебе нравится…

— Нормально.

— Что значит — нормально?

— Нормально значит нормально. Как дела в школе, как ты вырос, как проведешь Рождество… Нормально.

Шерил с трудом сдержала улыбку.

— Он просто старается быть вежливым.

— ЭТО у него получается.

— Может, ему попробовать начать переписываться с тобой? Я так понимаю, это тебе больше нравится.

Уже на середине фразы Шерил страстно захотелось, чтобы сын не понял, что она имеет в виду, но Ронни был умный мальчик. В машине повисла пауза, томительная и неприятная, затем Ронни произнес:

— Дик приходил вчера?

Что ж, давай поговорим об этом, сын.

— Если ты имеешь в виду мистера Блейза, то он вчера действительно приходил.

Ронни испытующе взглянул на мать.

— Ты злишься, да?

— На самом деле нет. Просто мне казалось, что ты пообещал мне никогда не разговаривать с незнакомцами.

— Он не незнакомец!

— Не перебивай. Он тоже в каком-то смысле незнакомец.

— Но он жил в нашем доме. Ты знала его, когда была маленькая.

— Сейчас речь не об этом. Когда мне понадобится твоя помощь, я тебя сама о ней попрошу, но сейчас я была бы очень рада, если бы ты не вмешивался в дела взрослых и не пытался разговаривать с этим человеком.

Пауза. Нет, Ронни не обиделся, он просто переваривал информацию.

— Вообще или только в письмах?

Весь в отца. Дотошный, въедливый и умный.

Вообще, но этого она сказать не могла. Наступит день, и Шерил придется рассказать Ронни об отце. Простит ли он ее, если запомнит, как она запретила им общаться?

— Не имеет большого значения. Скоро мы уедем.

— А он сказал…

Ронни замолчал, и Шерил почувствовала, как тугой комок собирается в горле. Не имеет значения, что сказал Дик Блейз. Это ЕЕ сын, это ОНА растит его, это с НЕЙ вместе он живет. Дик не может давать обещаний, которых не в силах выполнить!

Она протянула мальчику пульт от ворот, но он только мотнул головой и отвернулся.

Дома Ронни сразу направился наверх, к себе, но она решительно остановила его.

— Послушай, Ронни, ты должен знать. Дик Блейз не против, чтобы мы остались, но мы должны уехать. Возможно, тебе нелегко это понять, но… нам пора сменить обстановку. Нельзя всю жизнь прожить здесь, в глуши, мы…

— Я хочу пойти в свою комнату.

Он никогда не грубил ей раньше. Потрясенная Шерил сдержала обиду, ее рука потянулась к светлым вихрам, чтобы ласково их взъерошить, но Ронни увернулся и удрал.

Можно пойти за ним, но зачем?

Шерил давно не чувствовала себя такой одинокой. Через пару часов, не выдержав, она понесла сыну молоко, печенье и яблоки.

Ронни сидел и читал. Хочет ли он перекусить? Да, спасибо. Хочет ли он поговорить? Если она хочет, пожалуйста. Хорошо ли он себя чувствует? Да, все отлично.

Шерил взяла себя в руки. В конце концов, мальчик был вполне вежлив. Надо отвлечься. Она почти бегом отправилась на кухню и занялась ужином.

Генри позвонил вовремя, и вскоре Шерил уже открывала ему ворота. Традиционный поцелуй она вытерпела стоически — это последний, сегодня все точки будут расставлены.

Расставлять точки оказалось делом нелегким, ибо Генри вел себя абсолютно безукоризненно и по-дружески. Лишь за кофе он позволил себе откинуться на спинку дивана и небрежно вытянуть руку. То есть вроде бы обнимая Шерил, но вроде бы и не обнимая ее вовсе.

— Сливки!

Она сорвалась с дивана как ошпаренная и кинулась на кухню. Сливок в доме не оказалось.

— Ничего страшного, не стоит беспокоиться! Я их и не люблю!

— Правда? Надо же, Генри, как мало мы, в сущности, друг о друге знаем.

Отличное начало! Браво, Шерил!

— Ну, самое важное мы знаем. Я имею в виду, мы одного круга, любим одну и ту же музыку, оперы, балет, охоту…