— Будь осторожна, — участливо прошептал он. — Опасно быть такой счастливой — тем, кто сидят там, наверху, это не понравится. Посмотри, как часто они прячут от меня мою Леди.

Но Гей лишь рассмеялась и побежала по тропинке под цветущими яблонями, через боковую калитку. Гей любила яблоневый цвет. Ей всегда было жаль, что они так мимолетны, эти молочно-белого оттенка чудесные цветы, словно маленькие символы влюбленных сердец. Конечно же, и розы тоже символы. Жаль, что невозможно заполучить и яблоневый цвет и розы в одно время. Гей жадно ощущала красоту. Она хотела ее сейчас, когда сама жизнь, казалось, готова была взорваться великолепным цветением, спеша подарить жизнь предстоящим дням. Такова молодость. Она желает всего и сразу, не понимая, что нужно сохранить хоть что-то для осенних дней. Сохранить? Ерунда! Расплескать, разлить вино, приближаясь к богу. Гей не думала об этом, но просто чувствовала, спеша по тропе, такой же прекрасной и чистой, как яблоневый цвет.

— Маленькая милашка, знаешь ли, — хихикнул Стэнтон Гранди, пихая дядю Пиппина в бок.

— Не хочу знать, — раздраженно ответил дядя Пиппин. У него имелось чувство меры. Если очень хочется, подтрунивай над старыми девами или замужними толстухами, но оставь в покое молодых, таких, как Гей. Грубый смешок Гранди, казалось, опошлил все вокруг. Есть ли у этого человека уважение хоть к чему-нибудь? И почему он не читает рекламу средств от дурного запаха изо рта? Во всех журналах ее полным-полно.

Гей прочла письмо в своем укромном уголке, поцеловала и снова спрятала на груди. В нем содержалась одна ужасная вещь. Ноэль писал, что не сможет прийти до субботы. Будет очень занят в банке. Проживет ли она целых три дня, не видя его? Сможет ли? Серебристые маргаритки, растущие кустом возле покрытого лишайником камня, закивали ей. Она сорвала цветок — маргаритка-ведьма знает, любит милый или нет. Слишком умные цветочки. Гей отрывала маленькие, цвета слоновой кости, лепестки один за другим — любит — не любит — любит. Она снова достала письмо, поцеловала и вложила в него крошечные оборванные лепестки. Она так молода, хороша собой и влюблена. И он любит ее. Так сказали маргаритки. Ах, что за мир! Бедняга старый Лунный Человек! Разве можно быть чересчур счастливой? Разве богу не нравится, что ты счастлива! Ведь человек создан для счастья. И разве не самая чудесная на свете вещь, что они с Ноэлем встретились и полюбили друг друга! На свете так много других девушек, которые могли понравиться Ноэлю. Гей словно оказалась в самом центре утонченной магии, которая изменила все в ее жизни.

XIII

Донна вышла вместе с Вирджинией. Она пыталась собраться с мыслями, не вполне понимая, что же произошло. Она знала, что Питер сидит на перилах, и намеревалась пройти мимо него надменно, в темном достоинстве вдовства, с опущенными веками. Но проходя мимо, подняла глаза. И вновь они обменялись мгновенными незабываемыми взглядами. На сей раз Вирджиния заметила и почувствовала смутное недовольство. Это не было похоже на взгляды ненависти. Она сжала руку Донны, когда они спускались по ступенькам лестницы.

— Донна, кажется, этот мерзавец Питер влюбился в тебя.

— О, ты так думаешь — ты правда так думаешь? — спросила Донна.

Вирджиния не могла понять ее тона. Но сама мысль должна была коробить.

— Боюсь, что так. Разве это не ужасно для тебя? Какое счастье, что он сегодня уезжает в Южную Америку. Только подумай, что было бы, если бы он попытался ухаживать за тобой.

Донна думала именно об этом. Странная дрожь, в которой смешались страх и восторг, пробрала ее с ног до головы. Она мысленно возблагодарила Утопленника Джона, когда тот заорал, чтобы она немедленно поторопилась. Она скрылась в машине, оставив на ступеньках озадаченную и отчего-то встревоженную Вирджинию. Что произошло с Донной?

Миссис Фостер Дарк пришла домой и поужинала под скрипкой Хэппи, висящей на стене. Мюррей Дарк пришел домой и думал о Торе. Артемас Дарк мрачно размышлял, что вряд ли сможет бросить пить на целый год, а то и больше. Кросби Пенхаллоу и Эразм провели вечер со своими флейтами — в состоянии полнейшего счастья, хотя Кросби пришлось получить от Эразма несколько лукавых насмешек по поводу любви старухи Бекки к нему. Питер Пенхаллоу пришел домой и распаковал свой багаж. Он искал главную тайну жизни по всему свету, а нашел ее, взглянув в глаза Донны. Он сдурел? Тогда добро пожаловать в компанию дураков.

Большой и Маленький Сэмы шли домой через ветреные приморские поля, и по пути Маленький Сэм купил у малыша Моси Готье билет лотереи отца Салливана, которую тот проводил в часовне на мысе в пользу фонда Дома бывших моряков. Большой Сэм не стал покупать билет. Он не собирался связываться с католиками и их делами, считая, что Маленький Сэм мог бы потратить четвертак лучшим образом. У них имеется язычник, чтобы подумать об этом.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, — кисло заметил он.

Маленький Сэм пришел домой и, выбросив из головы старый кувшин Дарков, уселся читать любимый том Фокса «Жития великомучеников» под шум соленого ветра, который так любила его изношенная и неромантичная душа. Большой Сэм отправился на скалы искать утешение в декламации чайке первой песни своей эпической поэмы.

XIV

Дензил Пенхаллоу сказал Маргарет, что ей придется идти домой пешком — он с женой собирался заехать на чай к Уильяму И. Маргарет была втайне довольна этим. Идти всего одну милю, а на дворе — июнь. Кроме того, она могла сделать остановку, чтобы посмотреть на Шепчущиеся Ветра.

Шепчущиеся Ветра — маленький секрет, который скрашивал убогую жизнь Маргарет. Он раскрашивал часы ее скучной жизни, словно радуга — небеса. Секретом был маленький дом неподалеку от дороги в Серебряную Бухту — в нем прежде жила тетя Луиза Дарк. Два года назад после ее смерти он перешел во владение ее сына Ричарда, что проживал в Галифаксе. Дом был выставлен на продажу, но никто не желал его покупать — никто, кроме Маргарет, у которой не было денег, чтобы вообще хоть что-то купить — ее бы освистали, узнай, что она хочет купить дом. Разве ей плохо и неудобно жить у брата? С какой стати ей желать какой-то дом?

Маргарет очень, страстно хотела его. Ей всегда нравился этот маленький дом тети Луизы. Именно она назвала его Шепчущимися Ветрами и перемечтала о нем всеми возможными глупыми, сладкими мечтами. Она свернула с дороги на Серебряную Бухту и вскоре вышла на ведущую к дому старую, изрытую колдобинами, заросшую травой тропу, вдоль которой тянулась серая, почти добела выцветшая ограда. Тут и там кучковались березы, густо разрослись молодые сосенки, а прямо между ними, в конце тропы возник маленький домик, когда-то белый, а теперь сероватый, как изгородь. Там он стоял, купаясь в лучах послеполуденного солнца, улыбаясь мерцающими окнами. За домом круто поднимался холм, где, качаясь на ветру, белели молодые клены, а справа сияла пурпуром поляна. В углу двора яблоня осыпала старый колодец своим цветом. Поляна манила прохладой, приглашая под тенистые покровы соснового леса. Запах клевера пронизывал Шепчущиеся Ветра. Воздух был словно золотистое вино с тонким ароматом, а тишина — благословение.