поиску 22-летней девушки. По его мнению, все это было пустой тратой времени: девушка слыла бунтовщицей, и ее родная деревня Траталиас была для нее слишком мала; четыре дня – это слишком мало, чтобы думать о чем-то более серьезном, и он склонялся к версии побега или просто добровольного отъезда из-за какой-нибудь ссоры с друзьями или семьей. Но Аделе Маццотта, судья, которая занималась составлением отчета о пропаже, нуждалась в поддержке прессы и хотела быть в центре внимания из-за внутренней борьбы в правоохранительных органах, поэтому она возвысила голос, требуя поисков, и дала интервью. Скорее всего, утечка началась из-за нее.

«Какая заноза в заднице», – подумал Ниедду. Он перевелся из Кальяри в Карбонию именно для того, чтобы провести в покое последние два года перед выходом на пенсию, – и вот в этой дыре, где никогда ничего не происходило, исчезла девушка, и судьи воспользовались случаем свести счеты друг с другом, а он оказался между ними.

– Скажи на милость… – пробормотал Маурицио, возвращаясь в свой кабинет. – Паола! – громко позвал он.

Главная помощница Паола Эрриу, умная женщина, которой еще не исполнилось сорока лет, вошла в кабинет с планшетом и папкой под мышкой.

– Ничего? – спросила она шефа.

– Да куда там… Ее ищут по всему району Сульчис, но это просто пустая трата времени и ресурсов. На мой взгляд, это добровольный уход, пауза для размышлений или снятия напряжения. И когда семья воссоединится, клянусь, это меня совсем не удивит.

Девушка подняла обе брови: она расспрашивала семью Долорес и была полностью согласна с боссом.

– Новости? – спросил Маурицио.

– Позвонила пара идиотов; сказали, что Долорес похитили инопланетяне.

– Правильно. Как мы не подумали об этом… Они уже потребовали выкуп?

Женщина улыбнулась.

– Оставим эти глупости. Что ты нашла за это время? – спросил Ниедду, закуривая «Мальборо», несмотря на то что здесь нельзя было курить. Он поручил своей сотруднице поработать над прошлым, привычками и кругом общения девушки. «Покопайся в ее личной жизни», – приказал он ей, прекрасно зная о дотошности и исследовательской строгости своей ученицы.

– Итак, – начала полицейская. – Что касается дружбы, сообщать нечего. Ситуация с учебой: я подтверждаю, что после окончания средней школы она несколько лет училась в университете, изучала антропологию[63], если быть точной. Приступала к учебе с большим энтузиазмом, но примерно после десяти экзаменов бросила.

– Семейное положение?

– Нет постоянных бойфрендов. Какая-то случайная история. Летом она работает в киоске на пляже в Порто-Пино, а в остальном ничего. Обследование соцсетей показывает классическую деревенскую девчонку, не в ладах со всем и вся, спорщицу и бунтарку.

– Кроме летних подработок, чем занимается?

– Как вы знаете, у нее нет приводов и никогда не сообщалось, что она употребляет наркотики, но я допрашивала ее друзей, и они признались, что употребляет.

– «Травка», химия или что-то потяжелее?

– Таблетки, с их слов.

– Хорошо. Продолжай.

– Интересно другое – и, возможно, это ключ к исчезновению.

– Давай, Паола, – сказал мужчина, хлопая в ладоши. – Это не эпизод «Chi l’ha visto?»[64]. Ajò[65], я хочу еще домой успеть!

Та улыбнулась и открыла папку.

– Несколько месяцев назад Долорес начала посещать неонурагистов…

– Кого?

– Неонурагистов. Они исповедуют псевдорелигию, которую сами называют «Нураксия». Эти чокнутые верят, что нураги являются местами связи со звездами и планетами, и ждут, когда эти естественные «радары» снова заработают.

Губы мужчины расслабились в лукавой улыбке.

– Ты шутишь, что ли?

– Нет, синьор. Я знаю, это против слова Божия, но они верят в своего рода «циклическую природу времени, когда все времена сосуществуют вместе», – сказала женщина, заглянув в сделанные ею записи. – Они верят в энергетику и целебную силу нурагов, менгиров[66] и всех мегалитических памятников, которые посещают группами с лечебной целью. Их возглавляет Роберто Мелис, пятидесяти лет, с шаманским обликом. Он считает нураги «порталами душ».

Следовательница вынула из дела фотографию и передала ее начальнику.

– Такой вот Чарльз Мэнсон, значит, сардинского разлива? – спросил Ниедду, надев очки для чтения.

– Именно. Он является одним из ведущих представителей неоязычества по всей стране.

– Приводы или судимости?

– Не так много вещей: небольшой срок за наркотики, лет пятнадцать назад. Несколько жалоб на домогательства и изнасилования, но всё в архиве. Вот тут я хочу лучше понять, что произошло… В данный момент у него проблемы с Археологическим управлением, но мне еще нужно собрать более подробную информацию и об этом.

Ниедду хмыкнул:

– Продолжай.

– Он говорит – это его точные слова, – что «в других временных рамках нураги были антеннами, позволявшими осуществлять межзвездную и многомерную связь и обмен энергией с другими уровнями существования». С его помощью через – не смейтесь – «многомерный транс» он предлагает возможность «восстановить свою индивидуальную связь с этим знанием и этой цивилизацией, вступив в контакт с духами нурагических предков».

– Скажи мне, что это неправда… – недоверчиво сказал Ниедду, качая головой.

– Правда, к сожалению. Самое печальное, что у него много последователей, особенно больных людей, искренне убежденных, что, поспав на гробницах гигантов или обняв дольмен[67], можно излечиться от опухолей, лейкемии и других тяжелых болезней.

– Почему он до сих пор на свободе?

– Думаю, он соблюдает закон.

– И что, никто не понимает, что это чепуха?

– Понимают. Но отчаявшиеся люди верят в самые странные вещи. Мелис говорит, что он изучил энергию сардинских мегалитических памятников, попутно обнаружив те, что были неизвестны до сих пор. Он утверждает, что понял «энергетическую вибрацию», которую излучают мегалиты.

– Господи Иисусе…

– «Нураксия – это шаманский способ войти в контакт с этим энергетическим измерением. Процесс значительно облегчается, если…» Это на сайте написано…

– Ну конечно, у него и сайт есть…

– «…к мегалитам идут с уважением, с сознанием того, что они живые, мыслящие существа, а не просто неодушевленные камни, руины».

– А этот «многомерный транс», который он предлагает, это что такое? – с отвращением спросил комиссар. В его голове самые драматичные версии исчезновения девушки с каждой секундой пропадали, и он все больше верил в версию, связанную с культом.

– Не имею представления. Но, думаю, секс, оргии и наркотики.

Полицейский фыркнул и постучал пальцами по столу, обдумывая следующий шаг.

– Кто его последователи? Сколько их?

В ответ Паола Эрриу показала ему фото: около восьмидесяти человек, окружающие нурагу и держащиеся за руки, образуя гигантский круг.

– Дерьмо, – пробормотал шеф. – Я предпочел бы след внеземных цивилизаций.

– Есть люди, которые приезжают прямо с континента, чтобы присоединиться к нему и неонурагистам.

– Этого нам еще не хватало… Ладно. Давайте приостановим обыски: выслушай других и скажи им, что они могут идти домой. Не болтайте пока ничего про эти сектантские штучки.