на меня отчаянный взгляд. Я показал ей армейским жестом “вперёд” и она совсем траурный вид продемонстрировала.

– ЭТО ЗАКОНЧИЛОСЬ! УРАААА, – кричал тощий боец со стороны ребят слева.

– Чего это он?

– Кричит каждые два выпитых стакана. Радуется, – он дёрнул плечом. – Мясорубка кончилась. Угощайся, Кейр, пей иначе посчитаю, что ты брезгуешь отмечать со мной.

Я взял заполненный стакан. Не хотелось и вообще вредно это всё и бестолково, но складывалось ощущение, что с этими ребятами лучше не сориться. И по подготовке опасны и по сути – дружелюбны. Обратил внимание, например, что у той же Вив и крошечного синяка нигде не было вообще; а вот костяшки правой и левой деформированы страшно; еще и синели.

Из них потрепанным казался только Вит. И у Фриды еще серьезный синячище на шее. И всё.

Отхлебнул. Разбавленное.

– И пусть. Довольствуйте тем что есть, урод, – ругался крайне возмущенный моей разборчивостью Принц.

Вит, с довольным тяжелым вздохом, уселся на кровать.

Сзади к нему подобралась шатенка, с острым носиком, прошептала что-то.

Вит перевёл для меня:

– Фрида постеснялась сама спрашивать, – сказал он с полуулыбкой, за что тут же от нее болезненный шлепок по спине получил. – Ай… В общем не она спрашивает, а кто-то другой. А меч тебе зачем?

– Это подарок. Мне неспокойно, когда он находится где-то, где меня нет.

Фрида, удовлетворённая ответом, ушла к остальным.

Я со стороны смотрел как девушки у Лекты ее пучок волос распустили, и радовались теперь. Да, можно легко восхититься – у неё там мощная такая грива пышных светлых волос, аж до середины ключиц тянулась. Лекта вся раскраснелась, но как-то еще существовала под избытком внимания. Должно быть вино – отличный помощник в таких делах.

– Вы с ней пара? – перехватив мой взгляд, спросил Вит.

С удивлением теперь я глянул на него.

Подумал, но решил ответить честно; впечатление Вит производил хорошее:

– Нет.

– Не пойми неправильно. Такие вещи лучше заранее узнавать, – оправдывался он.

Кивнул.

– Понравилась?

– Может быть, – задумчиво сказал, потирая шрам.

– Смотри, обижать не смей. Будешь страдать.

Он пожал плечами:

– Вся жизнь – страдание. Но твой подход правильный. Своих в обиду давать нельзя.

***

Мы еще немного поговорили о “Мясорубке”, пока на девушек смотрели. Вит рассказывал, что было у них, я сообщал ему, что происходило у нас.

Вообще интересно, но похоже инструктора подходили к делу достаточно творчески. Некоторые элементы давления заменили; так, например, вместо того, чтобы стрелять в мишени после выстрелов по бронежилетам, Вит и ребята четверть остатков группы на пять километров, как раненных, переносили. Ну и еще пара таких отличий. У них, например, очень заряженный взвод на ближний бой был, поэтому и спаррингов по итогу сделали меньше, их пришлось заменять. У них даже вон – начиная со второго дня, во время бега кураторы над головами стреляли и все “вспышками” падать заставляли. Вит сказал, даже его пробрало и стошнило, когда над черепом усиленная пуля со Слонобоя промелькнула, хвостом некро-сор за собой оставляя.

Да, жуть.

Но тут я понял, и кое-что еще: чем круче подготовка и чем больше во взводе скитальцев, тем серьезнее инструменты давления у тренировочного состава "Ямы".

Потом черноволосый решил новостями поделиться, которые от других слышал. Уж очень быстро он сообразил, что мы эти шесть дней затворниками держались – да я, в принципе, и не скрывал.

– Монета с Морком вовсю воюет в городе. Старшаки рассказывали. Уже открыто прям.

– И как именно это выражается? – терпеливо спросил.

– О, это как раз самый смак! На парковке торгового центра “Мышелов”, жрецы Морка ножами жреца Монеты затыкали.

– Это как так получилось вообще?

– Вот так… Банально и просто. Проще некуда. Впятером окружили. Самый здоровенный гигант-жрец ногой куль с покупками выбил у него из рук, а потом по паре ножевых ему организовали. А еще “Аббер” с Монетными у площади Абелоса взорвали. И Монета отвечает, храм Морка два дня назад обстреляли “Вихрями”. Подкатили, пулеметами отработали и также уехали. Уж не знаю пострадал кто или нет… И как ты думаешь, что это значит?

– Близится конец времен, – сказал я с безразличием в голосе.