какое-то силовое поле на кулаке способностью произвёл – и попытался забить. Хохочущие кураторы, успели его скрутить. Потом он подходил извиняться…

У Лекты уже выносливости не хватало. Цвет ее лица пугать стал.

Теоретический урок этого дня – по общепринятой войсковой жестикуляции; Пращур долго вдалбливал в нас их. Двадцать штук: всякие обозначения готовности, числа, команды.

Лекта в жестах путалась иногда и получила оплеуху от куратора. Ее укрепленная кожа помогала ей раз; тогда он ударил рукоятью пистолета – и до нее доходила боль. Тут я и понял, что впрягался я за нее в казарме чисто символически. С ее укрепленной кожей угрожать ей мог только тот пассивный скиталец.

У одного человека вообще ничего не получалось запомнить сходу их жестов.

По итогу он сломался, закатил истерику – выбыл.

Нас оставалось девять.

А потом еще одно развлечение, последнее на этот день, – нацепили бронежилеты, дали кобуру с пистолетом и бумажную мишень напротив поставили.

Инструктор стрелял в грудь. Задача была поразить мишень не позже чем в три секунды после попадания в жилет. Тут все справились. Бронежилеты были такой толщины, что боятся было особо нечего…

После ужина Лекта попросила помощи, и пришлось заниматься с ней дополнительно, показывая жесты.

Потом спрашивал:

– У тебя есть какая-то глобальная цель или мечта?

– Скажи первый.

– Есть люди. Я хочу их остановить – вроде просто. Победить любой ценой, – договорил с некой долей сомнения.

– Злодеи? – выразительно спросила.

– Вроде того.

– Будешь охотиться?

– Да.

– Если все зло от тьмы, а злодеи от бездны, может тогда и охотиться не нужно, а надо на тьме сконцентрироваться?

– А кто тебе сказал, что все зло от тьмы?

– Это очевидно.

– Поясни.

– Какой поступок может быть злее, чем убийство Абсолюта?

– Все говорят тьма – это последствие. Ты думаешь его убила тьма?

– Дураков не слушай, – пожала она плечами. – Уверена. Тьма не последствие. Тьма – причина.

***

6. 10

122 год от взятия

Пятый день был совсем плох для Лекты. Остальным наоборот проще, в ритм уже вошли, как собственно и я.

Помимо стандартных развлечений: криков, бега, тренировки, уколов, медицинской практики, рукопашки, нам еще одно приготовили… Полосу препятствий с болотцем.

По началу ничего особо страшного. Просто грязь липла на ботинки. Потом на штаны. Потом ее уровень поднимался все выше и выше, пока мы с головами не ушли – последний решительный рывок, прошли несколько шагов по дну – и вышли. Финальный шаг не смог сделать – один. Во взводе осталось восемь.

Сдернул с затылка нечто пульсирующее и отшвырнул – жирнючая, чешуйчатая пиявка с куском моей плоти и волос. Фу.

Больно между прочим…

Лекта кричала, на месте прыгая, боясь руками к этому добру прикоснуться. Оно было на ее лице и шее.

– Замри! – приказал ей.

И она, к удивлению, послушалась.

Оторвал пиявку от краешка ее правого глаза, сорвал с подбородка и сбил тройку с шеи; выглядело отвратно – прям с кусками кожи и плоти отрывались. Красные пятна…

Так и закончилась неделя. Дальше предполагался выходной.

А вечером взвод решился действовать.

Один, тот мрачный молчаливый скит, очень упорно других убеждал мол пора.

Мы с Лектой наблюдали это минут двадцать, понимающе переглядываясь. Но, к сожалению, то сомнение что в них еще оставалось, скитом было задавлено. Я их понимал: мы ничего за неделю не показали. Ну, чуть сильнее, чуть выносливее. Ерунда… Да и вон баба то сдала совсем, от усталости потемнела – сейчас загнётся. Можно и на место зарвавшихся поставить. Чтобы запомнили…

– Бей уверенно, – с горячностью сказал Лекте. – Ты не сможешь никого из них убить. А стандартные повреждения потом лекари заделают.