в квартире можно было разговаривать, только до предела напрягая связки. Но поскольку местное население отличалось завидной терпимостью и доброжелательностью, мало кого из соседей эта беспардонность раздражала. Наоборот, воспринимая происходящее как развлечение, они с удовольствием припадали к окнам, пытаясь оценить достоинства новобрачной по ее платью и уровень финансового благосостояния жениха по тем авто, на которых он с сотоварищами приехал.

Девушки бросились к окну. Аида, у которой явно отлегло от сердца, стала лихорадочно поправлять прическу, рискуя испортить созданный Гулей шедевр, а влетевшая в ее комнату мама принялась раздавать указания по поводу выкупа невесты присутствующим родственницам и подругам.

Следует заметить, что традиционная казахская свадьба, с соблюдением всех исконных обычаев и ритуалов, была красивой, но неимоверно сложной процедурой, изобилующей деталями и в современных условиях практически невыполнимой. Когда-то давно она была многоступенчатым, растянутым на дни, а то и месяцы процессом, который состоял из множества этапов и требовал колоссальных издержек обеих сторон. Основными статьями расходов были приданое невесты, подарки многочисленным родственникам и калым, без которого не обходилось ни одно свадебное торжество. В наши дни издержек вряд ли стало меньше, но многие обряды упростились, некоторые и вовсе были преданы забвению (хотя взамен им появились новые). На дворе был двадцать первый век, диктующий свои законы, в том числе и свадебные: не увозили больше отчаянные джигиты своих любимых на гордых аргамаках32; не пели невесты прощальную песню сынсу33, покидая родимый дом, а после свадьбы не устраивались конные скачки и айтысы34. Нынешние женихи приезжали за своими наряженными в фату и кринолины сужеными на лимузинах, танцы в ресторанах заменили байгу35, а диджеи – акынов36. Безусловно, самые значимые ритуалы были актуальны и сегодня, но по сути казахские свадьбы образца двадцать первого века являли собой такой причудливый симбиоз свадебных традиций, сформировавшихся еще в домусульманскую эпоху, собственно мусульманских обрядов и привнесенных относительно недавно русских и западных обычаев, что только посвященный мог бы с уверенностью сказать, какой эпохе и культуре принадлежит тот или иной ритуал.

Вот и обряд выкупа невесты был, по всей видимости, заимствован из русских свадебных традиций, но часто проводился на казахских торжествах. Главную роль в этом действе играли подруги и родственницы новобрачной, поэтому всем девушкам, кроме Сабины, было велено немедленно покинуть комнату Аиды и занять круговую оборону на подступах к ее квартире, дабы не пропустить жениха к невесте, не добившись от него уплаты символического вознаграждения или получения небольших подарков. Для осуществления этой задачи перед подъездом, на каждом лестничном пролете, у входа в квартиру и, наконец, возле комнаты Аиды были выставлены крайне ненадежные блокпосты из юных прелестниц, с трудом удерживающих равновесие на высоченных шпильках. Повсюду мельтешили шаловливые дети, рассчитывающие поживиться на символической продаже новобрачной, и суетливо бегали женщины постарше, проверяя, прочно ли натянуты шелковые ленты, преграждающие путь жениху, и не слишком ли хлипкие заслоны представляют из себя подружки Аиды и ее молодые, преимущественно незамужние родственницы и кузины. При этом все эти оборонительные рубежи были полны такой решимости не дать пройти жениху к его суженой, словно они на самом деле собирались отбить у него всякую охоту жениться. Кстати, история знала уморительные примеры, когда недостаточно психологически устойчивые юноши, устав прорываться сквозь бесчисленные преграды и выполнять нелепые задания, придуманные подружками невесты, разворачивались и заявляли, что жениться они больше не намерены. И тогда родственники новобрачной, только что прилагавшие усилия к тому, чтобы помешать жениху добраться до суженой, срочно меняли тактику и прилагали усилия прямо противоположные – пытались препроводить его к невесте.

К счастью, Тимур, по крайней мере внешне, производил впечатление человека с абсолютно здоровой психикой, да и в серьезности его намерений сомневаться не приходилось, но Аида и Сабина все равно переживали, как все пройдет. Поэтому сейчас они обе, затаив дыхание, прилипли к окну, наблюдая, как из машин выходят непривычно элегантные и как будто внезапно повзрослевшие друзья жениха, так непохожие на тех небрежно одетых молодых повес, которых девушки привыкли видеть в обычные дни. Все были в темных, отлично сидящих костюмах, белоснежных рубашках и ярких галстуках. Тимур, последним вышедший из машины, выглядел как юный денди с обложки модного журнала – настолько классический черный смокинг и галстук-бабочка преобразили этого разгильдяя, что девушки не сговариваясь ахнули.

– Какой же он красивый! – Аида с благоговением смотрела на любимого.

– Ты тоже ничего, – хихикнув, Сабина ткнула Аиду локтем, но та, следя за происходившим внизу, пропустила этот спорный комплимент мимо ушей.

Сабина тоже всматривалась в компанию юношей, стараясь разглядеть в ней Армана. Наконец она его увидела. Отдававший распоряжения водителям свадебного кортежа, он казался таким сосредоточенным и важным, словно успех всего мероприятия зависел только от него. В черном костюме, белой рубашке и стильном черно-белом галстуке, он был до того неотразим, что она была сражена наповал. Он так редко одевался подобным образом, предпочитая джинсы, рубашки-поло и свитера, что, надевая галстук, всегда в хорошем смысле шокировал Сабину, потому что она испытывала необъяснимую слабость к мужчинам в деловых костюмах и галстуках. И сейчас, любуясь его мужественной фигурой, облаченной в идеально пригнанные пиджак и брюки, она чувствовала, как на глаза наворачиваются совершенно лишние в данный момент слезы, грозившие уничтожить ее искусный макияж.

Тем временем друзья плотным кольцом окружили Тимура и ринулись на штурм весьма условно защищенного подъезда. До Аиды и Сабины урывками доносились радостные детские крики, смех кокетничающих с молодыми людьми девушек и басовитый хохот парней. Скоро вся толпа скрылась в подъезде: вероятно, торговля прошла успешно, и довольные полученным вознаграждением девушки пропустили напористых юношей к следующему кордону. Аида и Сабина, как две заточенные в башне принцессы, изо всех сил напрягали слух, пытаясь разобрать, что происходит на подступах к квартире, но за дверью хихикали девчонки, что значительно затрудняло задачу. К счастью, мучиться в неведении им пришлось недолго, потому что жених, судя по нарастающему шуму, вскоре прорвался ко входу в квартиру, а затем и к комнате невесты.

Аида, побледневшая и взволнованная, вновь заняла выжидательную позицию в центре комнаты, а Сабина, стоявшая позади нее, с интересом вслушивалась в веселые голоса за дверью, пытаясь опознать в этом нестройном хоре голос Армана. По-видимому, Камила, Айсулу, Динара и Катя – ближайшие подруги Аиды и Сабины – были особами не корыстолюбивыми и серьезного сопротивления жениху не оказали, и потому через несколько минут последняя, самая заветная дверь распахнулась, и на пороге появился Арман, который на правах друга жениха расчищал тому