– Не обязательно, – ответила Муна. – Мне кажется, ты был мерзким еще несколько дней после того, как побывал Квазимодо. Когда я на тебя смотрела, я одновременно видела и его.

Сигмунд встал.

– Есть идея, – сказал он.

Маркус почувствовал, как вниз по позвоночнику пополз страх.

– Так я и думал, – кивнул он.

Глава одиннадцатая

Сигмунд подошел к стойке. Муна и Эллен Кристина остановились за его спиной. Маркус вошел последним.

– Добрый день, – поздоровался Сигмунд.

Пожилая библиотекарша неуверенно посмотрела на него, но потом просияла:

– Неужели это тот молодой господин, который брал у меня «Хорошие манеры в девяностые годы»?

– Да, – ответил Сигмунд, – точнее, оба господина.

Маркус высунул голову из-за спины Эллен Кристины.

– Добрый день, – проговорил он и спрятал голову обратно.

– Что на этот раз? – спросила библиотекарша и растянула губы в добродушной улыбке. День показался ей долгим, и было выдано столько плохих книг.

– Сегодня нас интересует что-нибудь по искусству любви, – вежливо ответил Сигмунд.

Улыбка тут же исчезла. Библиотекарша посмотрела на девочек.

– Не слишком ли вы еще юные? – спросила она подозрительно.

– Это для него, – сказала Эллен Кристина и вытащила Маркуса к стойке.

– Добрый день, – поздоровался тот во второй раз.

Библиотекарша поджала губы.

– Ах так, и какое же искусство любви тебя интересует, милый мальчик?!

– Мне все равно, – пробормотал Маркус и наклонился, чтобы завязать шнурки.

– Его интересуют книги об известных любовниках, – сказал Сигмунд. – Он уже прочел «Афоризмы о любви» и теперь хочет еще что-нибудь.

– Еще что-нибудь… – рассеянно повторила библиотекарша. – Но как я узнаю точно, что ему надо?

– У вас есть, к примеру, «Ромео и Джульетта»? – спросил Сигмунд.

Женщина просияла:

– А-а, вы о такой литературе?! Я-то уж подумала, вас интересует что-то более сексуальное.

– Нет-нет, – улыбнулась Эллен Кристина.

– Вовсе нет, – подтвердила Муна.

– Нет, – покачал головой Сигмунд. – Его захватила любовь в классическом смысле.

Маркус робко улыбнулся.

– Да, – храбро подтвердил он.

Казалось, что библиотекарше хочется потрепать его по щеке.

– Что ж, тогда у нас большой выбор. Как вам кажется, ему может понравиться история страданий юного Вертера, написанная Гёте?

– Пожалуй, в самую точку, сударыня, – воодушевленно проговорил Сигмунд.

– Я так и подумала, – сказала библиотекарша и с восторгом посмотрела на Маркуса, – а еще у нас есть сборник новелл под названием «Лучшие в мире истории о любви». В нем много прекрасного. Может, ему подойдет?

Она разговаривала с Сигмундом. Маркус подумал, что, в сущности, это не так уж и плохо.

– Да, – подтвердил Сигмунд, – именно что-то подобное мы и ищем.

Тут уж библиотекарша не смогла сдержаться. Она наклонилась через стойку и ласково потрепала Маркуса по щеке:

– До чего же ты любознательный, мой мальчик!

– Да-да, – отозвался Маркус. – А у вас есть «Тарзан – приемыш обезьяны»?

План Сигмунда был ужасен, гениален и в то же время прост. Простота состояла в том, чтобы Маркус попытался влюбить в себя Александру, следуя литературным образцам. Гениальность же заключалась в том, чтобы Маркус забыл про себя самого и полностью сконцентрировался на копируемом примере. А весь ужас этого план был в том, что все должен проделать сам Маркус. Мальчика бросало в дрожь от одной этой мысли, а все эти знаменитые влюбленные были совсем чужими и далекими. Сигмунд объяснял это тем, что Маркус с ними еще не познакомился. Он настолько сольется с книжными героями, что совершенно точно станет великим возлюбленным. Хочет он того или нет.

В библиотеке они взяли пять книг: «Ромео и Джульетту» Шекспира, «Страдания юного Вертера» Гёте, «Лучшие в мире истории о любви» в собрании Могена Кнудсена, «Тарзана» Берроуза и «Дракулу» Брэма Стокера. Собственно, брать они собирались только первые четыре книги, но Маркус настоял и на «Дракуле». «А вдруг я так разойдусь, что укушу ее в шею, – сказал он, – неплохо было бы знать, как это правильно делается». Книжки они поделили между собой. Сигмунд взял «Истории о любви», Муна – «Ромео и Джульетту». Эллен Кристина сказала, что с удовольствием пролистает «Дракулу». Маркусу остались Вертер и Тарзан. И прежде чем разойтись по домам, они договорились встретиться на следующий день у Муны и, как сказал Сигмунд, поделиться литературными изысканиями.

Когда Маркус вернулся домой, Монс сидел на диване и играл на гитаре. Он пел тихим скрипучим голосом какую-то шведскую песню об отчем доме и качающихся березках. Маркус зашел в комнату, но отец только коротко взглянул на него и продолжил петь. Было ясно: он о чем-то грустит. Маркус сел рядом, открыл книжку и, к своему ужасу, обнаружил, что библиотекарша вручила ему старый датский перевод. Да уж, непросто будет с ним справиться. Он уставился на раскрывшуюся страницу.

«Я ловил взгляд Лотты. Увы, он скользил от одного к другому! Но меня, меня, смиренно стоявшего в стороне, он миновал! Сердце мое шептало ей тысячекратное “прости”. А она и не взглянула на меня!» [28]

Ну и что? Эти чувства были ему знакомы. Он сам их испытывал. Единственная разница между юным Вертером и юным Симонсеном оказалась в том, что Вертер по крайней мере пытался поймать взгляд любимой девушки, а Маркус и того не смел. Все, чему он мог отсюда научиться, так это бесполезности подобного занятия. Она все равно не обратит на него никакого внимания. Он с шумом захлопнул книгу.

Монс допел песню про березки.

– Что это ты читаешь?

Маркус положил «Страдания юного Вертера» Иоганна Вольфганга Гёте на стол.

– Да так, пап, взял в библиотеке классику, – сказал он как можно более равнодушно. – Тебе назначили время?

Монс с утра проговорил, что снова пора проверить уши. В них как-то подозрительно шумело. Отец покачал головой:

– Нет, Эллен завтра уезжает.

– Куда это еще?!

– На Канары. С мужем.

Он с силой ударил по струнам.

– А я думал, она разведена, – пробормотал Маркус.

Монс бряцнул еще раз. Еще сильнее.

– Нет, они только разошлись. А теперь хотят попробовать спасти брак. Она вернется через две недели.

Он встал:

– Пожалуй, пойду спать.

Маркус не знал, что и сказать. Он ограничился фразой в духе Сигмунда:

– Я тоже, пап. Не волнуйся, утро вечера мудренее.

– Мудренее, – кивнул отец, – и то правда.

Пошел уже второй час ночи, когда Маркус дочитал «Тарзана» до сто двадцать четвертой страницы. На молодую красивую Джэн Портер напал обезьяний самец Теркоз, но, по счастью, вовремя подоспел Тарзан. Маркус был еле живой от усталости, но