куклами, которые бесцеремонно смели в кучу, не заботясь об их одёжке и причёсках. Лэйд видел крохотные глаза, крепко закрытые или, напротив, выпученные в пароксизме боли. Маленькие ручки, всё ещё сжимавшие в пальцах своё нехитрое оружие. Распахнутые в беззвучном крике рты. Багровые от ядовитого газа лица.

Один из клерков задержался возле калитки, снимая газовую маску.

— Всё в порядке, джентльмены, — от улыбки на его лице Лэйду сделалось не по себе, как от улыбки проплывающей рядом акулы, обозначенной на бледной коже хищным полумесяцем, — Дом вполне безопасен.

Саливан с трудом разомкнул губы.

— А… А тела? — спросил он, — Я имею в виду…

— Всё в порядке, джентльмены, — спокойно повторил клерк, — Доброго вечера.

Они погрузили забитые мёртвыми телами клетки в грузовой отсек локомобиля и уселись в салон. Мирно пыхтящий котёл изрыгнул несколько басовитых нот и придал движение толстым каучуковым покрышкам. Коротко вздрогнув, чёрный локомобиль Канцелярии двинулся вниз по улице — неспешный и сосредоточенный, как катафалк, кажущийся не вместилищем живых людей, а частью большого сложного механизма, которую какие-то внутренние процессы заставили сдвинуться с места.

Лэйд провожал его взглядом, пока тот не свернул на Махафи-стрит, скрывшись за тяжёлыми валунами безмятежно спящих домов. Через секунду пропал и звук.

— Ну, я пойду, — Лэйд закряхтел, ощупывая немилосердно болящие ноги, — Ни к чему торчать такой холодной ночью на улице, верно? Так немудрено подхватить простуду. Фарлоу опять будет скверно шутить о том, при каких обстоятельствах я ею обзавёлся, так что…

Саливан стоял на месте, отрешённо глядя на пустой Мэнфорд-хаус с распахнутой дверью. От его злости не осталось и следа. Осталась растерянность.

— Чабб… А что мне… Я имею в виду, что…

Лэйду стало его жаль. В сущности, Саливан был хорошим парнем, честным и смелым. Он не заслуживал того, что с ним произошло.

Того, что он заставил с ним произойти.

— Возвращайтесь домой, — мягко посоветовал он, — Я думаю, ваше дежурство на сегодня закончено. Возвращайтесь домой, выпейте стакан джина с долькой лимона и ложитесь спать. Поверьте, всё разъяснится наилучшим образом. В сущности, уже разъяснилось.

Саливан издал нервный смешок.

— Смеётесь? После всего этого?

— Вам не придётся писать рапорт. И не придётся маяться головной болью, вспоминая эту ночь. Поверьте мне на слово — не придётся. Даже чудовищам вроде Левиафана иногда присуще милосердие. Доброй ночи, Эйф.

— Доброй ночи, мистер Лайвстоун, — послушно произнёс тот, не делая и попытки сдвинуться с места, — Только это едва ли. Господи, ну и чертовщина…

Лэйд шёл не спеша. Берёг израненные ноги. Кроме того, он был уверен, что Саливан что-то скажет ему вослед, пока он не успел далеко удалиться. И не ошибся.

— Мистер Лайвстоун!.. — впервые за долгое время голос Саливана звучал неуверенно, как не звучал никогда прежде, — Если всё то, что вы сказали… Я имею в виду, про остров и… вообще. Если это всё верно, если остров на самом деле умеет соображать… Я имею в виду, ну… Что такое Канцелярия?

Лэйд к собственному удивлению испытал нечто вроде облегчения. Он ждал сложных вопросов, неизбежных в таких случаях, но этот оказался совсем простым. Он сам ответил на него давным-давно.

— Не знаю, — отозвался он, наслаждаясь влажным ночным воздухом, текущим в каменном ущелье Хукахука, таким знакомым и таким бесконечно сладким, — Не смог узнать за все двадцать лет. И, скорее всего, никогда не узнаю.

* * *

В лавку он вернулся далеко за полночь. Внутри стояла темнота — аккуратная Сэнди перед уходом, конечно, потушила газовый рожок — но эта темнота отчего-то не обладала пугающим свойством, напротив, была мягка и приятна наощупь. Знакома, как знакомо было всё в лавке — шершавый каменный пол, потёртые столы, бесчисленные сундуки, коробки и пакеты. Лэйд знал, что даже в полной темноте может сказать, где что лежит — где зубной порошок из Амстердама, где французский цикорий, где итальянские спагетти. И неважно, что все они были такими же исконными обитателями острова, как всё прочее, никогда не бывавшими за его пределами.

— Диоген! Зажги лампу, пока я не расшиб себе лоб! Хотя нет, с тебя станется спалить всю лавку. Просто завари мне чай!

Спальня располагалась на втором этаже прямо над лавкой, но Лэйд не стал подниматься туда. Позади зала у него был оборудован кабинет, совсем крохотная комнатушка десять на десять футов, которая использовалась им чаще для послеобеденного отдыха, чем для разрешения финансовых дел.

Повозившись с фосфорными спичками, он зажёг керосиновую лампу, и кабинет враз сделался ещё уютнее, озарившись приветливым желтоватым светом, отразившемся в лакированном дереве бюро и оконных стёклах. Были здесь и другие признаки послабления к делу, которые может позволить себе джентльмен, разменявший уже половину пятого десятка лет — любимые домашние шлёпанцы и продавленное кресло, столь же старое, как сама бакалейная лавка.

Прежде чем сесть, Лэйд любовно провёл рукой по книге, лежавшей на его письменном столе в единожды и навсегда заведённом месте. Книга тоже была потрёпанной, не новой, её страницы пожелтели, но по превосходно сохранившемуся переплёту было видно, что книгу здесь любят.

— Добрый вечер, мистер Хиггс, — пробормотал он, — Можете меня поздравить. Ещё один день на этом острове прожит, а? Сколько ещё таких дней впереди? Что? Сейчас, сейчас…

Наугад распахнув страницу, он ткнул пальцем в первую попавшуюся строку.

— Так… Перед тем, как тушить шпинат, следует запастись терпением. Кхм. Что ж, вы правы, мистер Хиггс. Безусловно, правы — как и всегда. Запастись терпением, да…

Отложив книгу на прежнее место, Лэйд сбросил свой истерзанный пиджак на пол. Хвала Девятерым, помощь врача как будто бы не потребуется, достаточно будет протереть все порезы и царапины крепким ромом. Может, и влить в себя унцию-другую с чаем — уж хуже от этого точно не станет…

— Дигги! — крикнул он, — Где мой чай?

Появление Диогена ощущалось за добрую дюжину футов — пол ощутимо начинал вздрагивать под ногами. Неудивительно, для существа, которое состояло преимущественно из металла, дерева и каучука и чей вес достигал, самое малое, четыреста фунтов[23]. Однако при всех своих габаритах Диоген не выглядел пугающим — насколько может не выглядеть пугающей самостоятельно марширующая механическая кукла на голову возвышающаяся над человеком.

Инженер, создававший автоматона серии «Д», явно не стремился наделить его излишне антропоморфным строением — снабжённые гулкими поршнями ноги были шире человеческих по меньшей мере в двое, а бочкообразная грудь и подавно не снилась ни одному атлету. Куда больше сходства с человеческим телом было заключено в голове и руках. Последние были оборудованы сложными миниатюрными захватами, по своей чуткости способными конкурировать с пальцами — дань необходимости для всякого автоматона, который создан для дома. Что до лица… Лэйд вздохнул. Автоматонам не требовались лица, все их нужды полностью удовлетворялись узкой вентиляционной решёткой, служащей так же для общения