Снег стал рыхлым. Идти было труднее, чем ночью, когда он шагал, не проваливаясь через наст. Если приглядеться, то можно даже увидеть его следы. По ним и шёл. Когда вышел к реке, уже реально чувствовалась усталость. Хоть и говорят, что своя ноша не тянет, но она тянула. Ой как тянула! Виктор пробовал и так и этак перекладывать вес своего богатства, но мышцы спины явно говорили, что это будет нелёгкий путь. Пройдя ещё пару километров вдоль реки, он присел на привал. Наломал сухих веток, зажёг костер. Уже привычно растопил снег, вскипятил воду. Когда она немного остыла, залил кипяток в бутылку. Затем повторил процедуру ещё раз. Получилась полная полторашка тёплого кипятка. Без еды можно прожить долго, а вот без воды сложнее. Опять заварил крепкий чай. Попил. Потом сложил весь свой нехитрый скарб под ель. Чайник, кружку, термос, складную плитку, ещё пару вещей. Топорик решил оставить. Кто его знает, вдруг пригодится. Завалил всё это снегом. Снова надел рюкзак. Легче он не стал, но Виктор знал, что килограмма четыре точно убавилось. Пошёл дальше. Через несколько часов пожалел, что выбросил лёгкий плед, которым можно было укрыться в случае ночлега. Судя по всему, ночевать всё же придется в лесу. Солнце уже давно скрылось за лесом, и Виктор мог только угадывать, что оно вот-вот скроется за горизонтом и будет смеркаться. Сколько прошёл, он не знал. Надеялся, что больше половины. Шёл по компасу, навигатор безбожно глючил, ориентиров никаких не было, только лес. Проталины и снег. Сумерки сгущались, и Ярский решил всё же остановиться на ночлег. Выбрал полянку, нашёл сломанное дерево, которое лежало примерно в метре от земли, наломал молодых веточек на подстилку, накидал веток сверху, завалил всё это снегом. Получилась неплохая берлога. В метре от неё зажёг костер. Забрался на свою лежанку. Пожалел про выброшенный чайник. Ну да ладно. Смотрел на пляшущие языки пламени и почему-то вспомнил своего друга Сиплого. Сколько уже они не виделись? Давно.

Сиплый ушёл в армию в восемьдесят седьмом. Собственно, армия спасла его от тюрьмы, куда бы он с большой вероятностью присел за очередную драку. Но судьба распорядилась так, что он попал в последний призыв ребят, ушедших в Афганистан. Отслужил два года. Дембельнулся весной восемьдесят девятого в звании старшего сержанта. Он был в роте, покидавшей Афган последней. Если и до войны Сиплый был, мягко сказать, не подарок, то, вернувшись, стал совершенно неуправляемым. Виктор никак не мог найти общего языка со своим лучшим другом. Сиплый постоянно попадал в разные скандалы, ходил по острию ножа и как будто бы сам искал приключений на свою голову. Его присмотрели силовики и предложили должность в питерском ОМОНе с неплохой карьерой. Виктор даже обрадовался, когда Саня уехал на учебку в Лугу на какие-то сборы. Думал, может, он найдёт себя на этом близком ему поприще в силовых структурах. Но Сиплый вернулся буквально через неделю. Кому-то там хорошо навалял, кого-то послал. В общем, не срослось. Не удивительно, что очень быстро Саня оказался в бойцах одной из криминальных ОПГ. Ещё несколько раз они пересекались, но потом Сиплый уехал в Москву, и связь с ним потерялась. Виктор не раз пытался найти своего друга, но общих знакомых больше не осталось. Саня нигде не светился. Правда, где-то в середине девяностых один раз он заявился к их общей знакомой Машке. Она тогда ещё жила в Москве, собиралась замуж за успешного бизнесмена, то ли за австрийца, то ли за венгра. Она позвонила Виктору и рассказала, что Сиплый в тот день приехал на шестисотом мерсе, крутой, весь в толстых золотых цепях. Привёз огромный букет роз. Звал в ресторан. Но она не пошла. Сказал, что обязательно женится на ней когда-нибудь. Никаких координат не оставил. Машка ещё заметила, что при всей браваде он был потерянный и грустный. Виктор наказал ей, чтоб сразу звонила, если тот заявится снова. Но потом, когда Машка вышла замуж и свалила за границу, Виктор её след тоже потерял. После этого про Сиплого не было слышно уже больше десяти лет. Виктор втайне надеялся, что когда-нибудь Саня появится на пороге со своей обычной улыбкой и скажет: «Ну что, Зевс, как ты? А пошли гулять. Пива попьем, что-нибудь замутим».

При всей своей импульсивности и скандальном характере Сиплый был добряком. Виктор помнил случай с собакеном ещё в детдоме: они увидели на обочине щенка, которого сбила машина. Все говорили: «Ой, какой бедненький», — и проходили мимо. Сиплый же взял грязнющего пса и отнёс его в школьную подсобку. Потом они по очереди таскали туда еду. Пёсик выздоровел и так и остался жить у них возле столовой.

Костёр догорал. Красные угли медленно темнели. Уже не было видно рядом стоящих деревьев. Лес погрузился в темноту. Устроившись поудобнее, насколько это было возможно на жёстких ветках, Виктор погрузился в полусон. Нет, уснуть полностью ему не удастся, это он понимал, чутко прислушиваясь к любому шороху, к любому скрипу деревьев, но даже просто вот так полежать с закрытыми глазами несколько часов, и он наберётся сил пройти остаток пути. Ночью стало совсем холодно, ноги затекли, спина болела от жёстких веток, втыкающихся то здесь, то там. До рассвета ещё далеко, а идти по темноте желания не было никакого. Как медведь, Виктор выполз из своего импровизированного убежища, насобирал сушняка, разжёг костер. Согревшись, размял ноги, прыгая вокруг пламени, набросал крупных дров, чтобы подольше горели, снова забрался в свою берлогу, укутался поудобнее. Теперь можно было попробовать заснуть, костра хватит на несколько часов. Собственно, так и получилось. Он погрузился в полноценный сон и проспал часа два или три. Когда проснулся, небо не было уже фиолетово-чёрным. Светло-серый оттенок давал понять, что скоро рассвет. Можно собираться в путь.

Рассвело быстро. Ярский шёл и шёл, время от времени сверяясь с компасом. Где-то здесь он должен был пересечь ручей — и дальше прямо на юг. Там за речкой старая леспромхозная дорога. По ней идти будет гораздо легче. Но то ли он сбился с пути, то ли ещё не дошёл. Впереди, насколько хватало глаз, однообразно простирался сосновый бор. Вода закончилась. Попробовал есть снег, ну так, то ещё удовольствие.

Наконец лес стал редеть, сменяясь кустарником, и скоро Виктор вышел к реке. Неширокий ручей, не больше десяти метров в русле, был подо льдом. Снег почти растаял, оставив тёмные пятна проталин. В это время года ходить по льду опасно,