не избавилось от детских болезней вроде излишней жестокости или бессердечия, не прошло еще достаточно испытаний, чтобы дозреть.

В центре зала медленно перемещался князь Воронцов с супругой. Он переходил от одной группы к другой, собрав в себе две противоположности: сострадание и алчность.

В кругах молодёжи ходила эпиграмма Пушкина со времён, когда поэта отправили в изгнание в Одессу под надсмотр Воронцова:

Полу-милорд, полу-купец,

Полу-мудрец, полу-невежда,

Полу-подлец, но есть надежда,

Что будет полным наконец

В зал вбежал молодой лейтенант в Черном морском мундире и с перебинтованной рукой. Его ранило в Синопе и теперь лейтенант лечился в Мариуполе.

— Англичане зашли в Черное море! С ними французы и турки! — прокричал лейтенант, и в зале разразилась буря.

Вадим достал из кармана часы и покачал головой. Опаздывают. На Средиземном море сейчас погода так себе.

— А войну, войну объявили? — с тревогой спросил кто-то из сочувствующих.

— Ультиматум, — лейтенант перехватил бокал шампанского, чтобы промочить горло, — к ним присоединились австрийцы. Хотят, чтобы мы ушли из Валахии.

По залу пошел тихий шепот. Воронцов же остановился и посмотрел прямо на Вадима, задрав голову к галерее. Взгляд генерала-губернатора перехватила Софья и повернулась, и уже за ней остальные. Внезапно, весь зал повернулся к Беркутову, словно ожидая решения, реакции.

Вадим поднял бокал и спросил:

— Французы, турки, англичане, они еще не знают, что уже мертвы.

Он выпил шампанское и спустился в зал к Софье. Рядом с ней стояли Демидовы. После побега из Константинополя Анатолий и Варя прибыли в Мариуполь, отчитавшись Николаю по телефону. Император был слишком занят разбирая скандал, а потом уже стало не актуально. Теперь же Анатолий старался помочь фронту материально, полностью влившись в управление накопившимся капиталом, который только рос благодаря Беркутову.

— Вадим, не слишком ли много врагов? — со страхом спросила Варя.

— Много, очень много, — кивнул Вадим, — но мы справимся. Еще не все козыри достали.

— Эх, для тебя это словно игра в карты, — устало отреагировала Варя, — ты же можешь что-то сделать.

— Варя поверь мне, я сделал все, что мог. Теперь осталось только ждать.

— Ладно. Извини, я наверное просто устала, — Варя скрестила руки на груди.

Уж слишком сильно по ней ударила ситуация. Анатолий осторожно взял ее за руку.

— Доктор Гааза просил тебе зайти. Сказал, что приятно удивит. Но я не знаю что он там приготовил.

— Наверное с Пироговым хотят похвастаться новой системой полевой хирургии.

— Знаешь, нет, — нахмурилась Варя, — Николай Иванович сейчас под Киевом. И систему уже принимают. Папа работает с одним из учеников. Хм, не могу вспомнить имя. Да и лицо. Такой незапоминающийся внешне человек.

— Бывает, — Софья решила помочь подруге, — не хочешь выйти подышать свежим воздухом? По случаю крещения обещали салют.

— Давай.

Они ушли, оставив мужей наедине.

— Вадим, я уверен, что ты что-то задумал, — Анатолий тепло удивился.

— Скажу тебе честно, я в сомнениях, — Вадим показал на выход из зала, — тут шумновато пройдемся?

Анатолий молча ждал, когда Вадим продолжит. Они зашли в отдельный кабинет, миновав два патруля.

— Будешь коньяк?

— Тот самый? — Анатолий сразу заинтересовался, на что получил довольное хмыканье от Вадима.

Под начало войны друг Вадим князь Захарий Давидович выпустил новую марку шампанского и коньяка "Патриот". Все деньги с их продажи он обещал пустить на содержание раненых солдат на Кавказе.

— А, так вот почему все приходят ко мне в гости, — пошутил Вадим, доставая бутылку.

— Ну не потому, что ты хороший человек, — пошутил Анатолий.

— Такими темпами, я начну пить в одиночку.

— Все-все я понял, — Анатолий поднял руки, показав что сдается.

Они сидели и просто наслаждались напитком, пока Вадим не встал и не включил запись концерта с пластинки.

— Эх, все мои записи остались в Царьграде.

— Так не проблема, я пришлю еще, — Вадим пожал плечами, показывая, что это для него ничего не стоит. Хотя в мире, даже при условии войны начали охоту за новинкой, — наши проблемы только начались.

— Ты о чем? — встревожился Анатолий.

— Англия и Франция только начало.

— Австрийцы?

— И они тоже.

— Подожди, подожди, — Анатойлитнаклонился к Вадиму, — кто? Вернее, что? Что ты знаешь?

— Николай просчитался, — смело заявил Вадим выкручивая громкость проигрывателя, — там, — он показал на Азовское море в окне, — выстроилась целая очередь, которая хочет урвать себе кусочек пирога под названием Российская империя.

— Подожди, что? Что же делать? — Анатолий словно очнулся ото сна, — у нас девятьсот тысяч армия, пятьсот еще в резерве. Почему же не началась мобилизация? Сейчас развернуто сколько? Тысяч четыреста?

— Четыреста пятьдесят, — уточнил Вадим, — Николай и генералитет просчитались…

— А ты, нет? — угадал Анатолий, еще сомневаясь.

— Так мне гадать не надо, я десять лет готовил эту войну.

Вадим отошел от окна в угол комнаты, словно спрятавшись в тени, только свет настольной лампы отражался в мертвых рыбьих глазах.

— Вадим, прости, но ты лишь один человек, — Анатолий решил все свернуть как шутку.

— Ну почему же. Каждый из вас мне помогал. Модернизация России стоила больших денег и вы ее оплатили, — Вадим улыбнулся и поднял стакан с коньяком, — чем не тост?

— Ты звучишь зловеще, но я не понимаю почему. Словно в модернизации страны зарыт какой-то план, — что-то пить Анатолию расхотелось.

— Не план, а расчет. Англия и Франция уже прошли модернизацию, сделали скачок, забравшись на вершину. Теперь всеми силами сосут кровь из колоний, чтобы не упасть с пьедестала. И вот появляется Россия, огромная, дикая, заржавевшая, но стоит только смягчить законы, разбавить экономику сложным производством, начать учить людей, а не нанимать их из-за границы, как начинают строится заводы, тянуться железные дороги, отливаться пушки. И они уже не такие и первые.

— Ты знал, что будет большая война?

— Расчитывал, — кивнул Вадим.

— Но, зачем? — Анатолий в голове прокручивал, какие огромные деньги вкладывались в тот же Мариуполь или, когда-то богом забытую дыру, которая сейчас превратилась в Северодвинск. А ведь был еще Дальний восток.

— Анатолий, я продаю оружие. Любая война, а в особенности большая — великолепная возможность заработать.

— Деньги?