— Почему?

— Знаешь, от нас с сестрой ушел отец, и мама осталась одна.

— И она вас двоих вытащила на себе? — догадывается вице-президент, предвкушая стандартный жизненный сюжет.

— Вот нет. Моя мама была преподавателем в университете, но когда родители поженились, то оставила карьеру и стала домохозяйкой. Финансами занимался только отец, поэтому когда он ушел — мы остались с жильем, но без запасов и постоянно дохода. Настя тогда поступила в институт и подрабатывала, поэтому могла сама себя содержать. Мне повезло, за мою учебу заплатила тетя — мамина сестра. У нее не было детей, поэтому из своих накоплений нам помогала. — Вспоминаю тетушку, которая ушла из жизни, когда мне было четырнадцать. Она оставила мне свой мопед, на котором потом как сумасшедшая с подружками рассекала ночные улицы. — Дальше уже поступила на бюджет, ну и тоже начала работать с первого курса. Меньшее, что хочу в своей жизни — это быть похожей на свою маму. Поэтому деньги решают все. — Задумчиво накручиваю на палец локон его огненных волос. Странное сочетание — рыжая шевелюра и сапфировые глаза. — Кому это не знать, как не твоей семье. Давай, а теперь ты расскажи мне историю маленького «Бога Небесного». Как в золоте купался, по клубам шатался и девочек любил.

Квилинский выдыхает.

— У меня совсем все банально. Был раздолбаем. Учился кое-как, дебошил, зато серьезно занимался спортом. Родителям надоело. Спровадили в Англию. Вместо экономического перевелся на языковой факультет всем назло.

— Квилинский, у тебя какая-то очень скучная богатая жизнь, — демонстративно зеваю.

— Занимался уличными подпольными боями, — игнорирует он мое театральное презрение.

— Я так и знала! Там тебе нос и сломали?

— Да. Мама до сих пор верит, что упал с лестницы.

— Так, вот уже интереснее стало. Что еще?

— Потом меня вытурили из университета.

— Серьезно?

— Да. Последние два года просто ходил на бои, заработал денег, на них потом купил диплом и поехал обратно домой.

Этот душнила даже универ не закончил!

Интересно, а Георгий Робертович об этом знает?

Хотя… действительно, мне тоже ни разу не пришлось показывать свой диплом ни на одном из собеседований. Все как-то очень наивно верили на слово.

— Признайся, что ты до сих пор тайно бьешь людям морды.

— Я приличный человек. Признаюсь, иногда некоторым очень хочется набить морду, как ты выразилась. Но вместо этого я бью только по мячам. Да и вообще, Искрина, откуда в тебе столько кровожадности?

— Ты себя со стороны видел? — не могу не съязвить.

— Каждый день в зеркале.

— И?

— И мне в ответ улыбается чертовски сексуальный и брутальный мужчина в полном расцвете сил.

— Ты о себе слишком высокого мнения, Квилинский. И ты не умеешь улыбаться. Максимум — скалиться.

— Тебя же как-то этим завлек? — не без повода отмечает рыжий викинг.

А ведь не поспоришь.

Закатываю глаза.

— Язык как выучил, если занимался фигней?

— У меня партнер по спаррингу индусом был. Поверь, никакой универ не научит такому уровню хинди как у меня.

— Уважуха.

Нам приносят еду в номер. Тайфун не утихает, поэтому сотрудники отеля окружают постояльцев почти материнской заботой. Беовульф немного пугает малазийца, появившись на пороге в одной простыне.

— А ты как язык освоила? — интересуется начальник, с удовольствием поедая жареную лапшу с морепродуктами.

Почему-то мне казалось, что в еде он будет ужасной и капризной привередой, судя по маниакальной любви к чистоте и порядку. Но нет: на протяжении наших поездок рыжий бес с энтузиазмом питался в дорогих ресторанах наравне с забегаловками прямо на тротуаре у дороги или сточной канавы.

Квилинский таит в себе столько необъяснимых противоречий!

— Стандартно. Три года на курсах, потом два года в Ханое училась в Институте Пушкина. Когда доедем до Вьетнама, я тебе все покажу.

— Но азиатские языки очень сложные.

— Говорю же, у меня отличный музыкальный слух. Как-нибудь, я тебе спою.

— Звучит как угроза, — язвит начальник. — У тебя зеленые глаза. — Резко меняет тему капитан очевидность. — Ты ведьма?

— Очень может быть. Викинги боятся ведьм?

Андрей качает головой.

А стоило бы. Мать Гренделя — водяная ведьма — чуть не укокошила Беовульфа, чтобы отомстить за смерть сына.

— У меня дед ирландец, кстати. Оттуда рыжая борода. Ну еще акцент.

— Тебе идет.

Не знаю, рыжие гордятся своей рыжестью? Обычно в детстве их дразнят конопатыми и приписывают расправу над дедом лопатой. На английском же их красиво называют “имбирными”, наверное, под цвет печенек.

С печенькой Квилинский ассоциируется с трудом.

Максимум, потянет на сухарик с хреном.

Двояко прозвучало.

— Ладно. А что после универа?

— Много пахала на разные компании, которые работали с вьетнамским рынком. Между прочим, я сопровождала президента Республики Татарстан в его поездке в технопарк в Сайгон. Четыре года жила там, из них два сотрудничала с консульством. Моими клиентами чаще всего были крупные инвесторы, богатенькие дяденьки. Кстати, очень легко понять, как человек свои миллионы заработал — честным трудом или бабло с неба упало.

— И как же?

— Если на первой встрече клиент угощает кофе, обычно этот человек уважает чужой труд, потому что до этого сам горбатился. А те, кто задирается и каждые пятнадцать минут хвастается своей конюшней, которая досталась от папки, даже воды не предложит.

Андрей задумывается.

Скорее всего припоминает, угощал ли меня напитком на собеседовании.

Нет. Не угощал.

Он был крайне занят другим.

Это я точно не забуду.

— А по России ездила? Или только за границу?

— Полгода жила в городе Ясном, это недалеко от Оренбурга.

Квилинский смотрит на меня по-новому.

Не хвастаюсь, но моя жизнь была по-своему насыщенной.

— А там что ты забыла?

— Вьетнамские инженеры проходили обучение на заводе по добыче асбеста. — Вспоминаю, как каждый день ходила в защитном костюме, каске и масках. — Там