5. Что будет, если в месте неожиданного моего появления окажется, например, дерево или человек?

6. Что будет, если я, например, перемещусь просто на высоту, скажем, в пару километров (успею вернуться на землю или разобьюсь на хрен)?

7. Как это чудесное и фантастическое умение скажется на моём здоровье и скажется ли вообще?

8. Как мне его (или её) назвать?

9. Что мне со всем этим теперь делать?

Ответ на восьмой вопрос лежал на поверхности. Читывали, фантастику, читывали. Что такое Нуль-транспортировка знаем. Правда во всех читанных мною фантастических романах, где эта самая Нуль-Т упоминалась, её изобретали и внедряли в свою повседневную жизнь люди, а мой случай, прямо скажем, совершенно иной, но суть явления и его название от этого не менялись.

Ответы на первые семь вопросов, как я понимал, можно было получить только эмпирическим путём. Это настораживало и вдохновляло одновременно. Но вдохновения было явно больше, а посему, отложив обдумывание ответа на вопрос №9 (он сам по себе порождал массу других сложных вопросов), я приступил к экспериментам.

Не знаю, что ощущал безымянный мастеровой, бросающийся с церковной колокольни вниз на самодельных крыльях, но, думаю, что его чувства не очень отличались в тот момент от моих чувств. С буйно колотящимся сердцем, я в деталях представил себе свою единственную, находящуюся за стеной комнату, и усилием воли попытался в неё перенестись…

Мне удалось это сделать с восьмого раза.

Это было похоже на короткое падение в воздушную яму или острый приступ любви – замирание сердца, лёгкое головокружение… и вот уже я сижу не на кухонной табуретке, а на диване в комнате за стеной.

Я тут же перешёл обычным способом назад на кухню, сел на ту же табуретку и постарался закрепить успех.

На этот раз мне потребовалось четыре попытки.

А ещё через двадцать минут я уже перемещался по этому маршруту (табуретка на кухне – диван в комнате) с лёгкостью шарика для пинг-понга, мечущегося через теннисный стол от ракетки к ракетке.

Все дело оказалось в особом сдвиге картинки, возникающей в твоём воображении. Грубо говоря, нужно было стараться не себя переносить в нужное место, а, как бы, нужное место дёргать к себе…

И ещё.

Я заметил, что за несколько мгновений до момента переноса где-то в глубинах организма зарождалась и быстро набирала силу какая-то непонятная щекочущая дрожь. Создавалось впечатление, что дрожат мельчайшей и быстрой дрожью не какие-то отдельные органы, а непосредственно миллионы нервных окончаний моего тела. То ли пытаясь нащупать неопределяемый обычными органами чувств тоннель Нуль перехода, то ли таким образом реагирующих на появление этого самого тоннеля.

Разумеется, я точно не знал (да и не мог знать!), что именно со мной происходит. Но так именно мне казалось, и так именно я для себя все это определял.

Усталости я не ощущал. Наоборот. Тело переполняла молодая радостная энергия, словно мне снова было шестнадцать лет, и впереди ждал бесконечно интересный летний день.

Теперь, когда я довольно чётко усвоил приём, с помощью которого можно было сдвинуть (точнее, придвинуть или дёрнуть на себя) возникающую в голове картинку нужного места, следовало подумать о дальнейшем. Ну, с прыжками в неизвестные или известные только по изображениям места следовало, вероятно, погодить. Но как быть, например, со спонтанными перемещениями во сне? Эдак мне присниться, например, что я где-нибудь на вершине Джомолунгмы или в дебрях Амазонки – и что? Проснусь я уже непосредственно там?

Я принялся тщательно вспоминать прошедшую ночь и свои ощущения непосредственно перед моментом засыпания в квартире Женьки Микулича. И припомнил таки.

Дрожь.

Мелкая, пронизывающая и щекочущая нервы, уже хорошо мне знакомая дрожь. Именно сегодня, ближе к утру, лёжа на чужом диване в военном городке моего детства на Украине, я впервые её ощутил. Но не придал этому значения, видимо, списав на общую физическую усталость и эмоциональное переутомление.

Что ж, уже кое-что. Во всяком случае, появляется возможность контроля. Не вовремя задрожали нервы знакомой специфической дрожью – даём организму команду «полный назад!» и все дела.

Хорошо, с этим, вроде, разобрался. А как быть с нуль-транспортировкой себя на далёкие расстояния и со скоростью этой самой транспортировки?

После недолгих поисков я откопал в залежах ящиков письменного стола надёжный, хоть и довольно пожилой, секундомер, который оставался у меня с времён активных занятий спортом. Проверил – работает. И продолжил опыты.

Можно было, конечно, попробовать вернуться туда, на Украину, в военный городок. Поздороваться с Женькой и забрать свою одежду вместе с редакционным удостоверением и остатком денег. Но, по здравому размышлению, я отказался от этой мысли. Мне совершенно не было известно, как поведёт себя друг детства, стань ему известна моя тайна. А то, что теперешнюю свою фантастическую способность необходимо держать в глубочайшей тайне, я был почему-то совершенно уверен. Да, конечно, я рассказал ему вчера честно о том, что со мной случилось. Но. Он не поверил и правильно сделал. Правда, моё исчезновение из квартиры в одних трусах может изрядно пошатнуть его уверенность. Что ж, придётся дать телеграмму. Типа: «Жив-здоров, не волнуйся, подробности письмом. Твой Ленька». И пусть ждёт письма. Джинсы же, рубашку и кроссовки купим новые. И удостоверение новое выпишем. Ну, потерял, – с кем не бывает?

Следующий, так сказать, пункт назначения я выбрал сразу (прыгать – так прыгать) далеко от Москвы – на берегу Чёрного моря. Знал я там, в районе Туапсе, одно довольно уединённое местечко…

Плавки, сигареты и полотенце я сунул в пакет, деньги – в карман, ноги – в туфли. Встал посреди комнаты с секундомером в правой руке, сосредоточился…

Стоп!

Большой палец ещё не забыл привычного движения, и я вовремя остановил секундомер.

Передо мной во всём своём роскошном августовском великолепии сверкало Чёрное море.

Так. Четыре десятых секунды.

О чём это говорит?

А хрен его знает. Скорее всего, только о том, что ровно столько мне потребовалось на то, чтобы пустить и остановить секундомер.

Возможно, конечно, что и само перемещение заняло какое-то количество времени, но мне почему-то казалось, что и самые точные приборы не смогут это количество зафиксировать. Ну и фиг с ним. Какие, господа, к чёрту, могут быть научные эксперименты, когда вот оно – море! За один этот воздух, насыщенный солью и йодом отдать можно очень многое. Особенно, если давно его не вдыхал. Кстати, сколько?

Я стал прикидывать, и у меня получилось четыре года. Четыре года я не был на море. Это много. Это слишком много, господа. Ну, все. Сейчас наплаваюсь и поваляюсь на солнышке до одури, а там посмотрим, что дальше делать. Кстати, интересно, видел меня кто-нибудь или нет? Местечко-то здесь уединённое, но всё же люди на этот дикий пляж забредают. Те, кто не боится неблизкого пути через двойную гору и лес.