Вернемся к сюжету. Летит лягушка – наслаждается. Кайф у нее эндорфиновый. Но, как известно, гормональная эйфория быстро проходит. Стала от скуки вслушиваться лягушка, о чем утки в полете крякают. О! Ее нахваливают. Вот вторая волна эйфории захватила лягушку. Да и та прошла.

На очередной стоянке стала она просить уток лететь пониже. Уж очень хотелось покрасоваться перед толпой людской. И зачем это лягушке? В чем проблема?

Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, лягушке ужасно захотелось лететь поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем отдыхе она сказала:

– Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так низко, что слышали голоса:

– Смотрите, смотрите! – кричали дети в одной деревне, – утки лягушку несут!

Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

– Смотрите, смотрите! – кричали в другой деревне взрослые, – вот чудо-то!

Самооценка человека, а возможно и лягушки, взращивается в детстве безусловной любовью и безусловным принятием. Если не дали этого родители, то выросший ребенок будет всю жизнь ходить и «побираться» – искать у других любовь и принятие.

Самооценка не прокачана, когда родители объясняли в детстве, что ты лягушка и место тебе в болоте. А именно умом не блещешь, красивая жизнь не для тебя. Главное – замуж выйти и детей нарожать. Так и воспринимает себя на глубинном уровне ребенок, хоть и мечтает о полете.

Низкая самооценка становится «ахиллесовой пятой». Такого человека легко зацепить за больное, уязвить, выбить из колеи. Он не может по-настоящему присвоить себе свои достижения. Успех, одежда, машины, статус он воспринимает как взятое без спроса чужое платье. И при этом будет ревностно убеждать других, что это его наряд. Зачем? Чтобы через других убедить себя.

Так вот лягушка наслушалась восторгов от уток – приятно, но как-то недостаточно, чтобы почувствовать себя хорошо. Кстати, на этом этапе в ее путешествии меняются цели. Хотела – думала, что хотела – к теплу и сытости, а глубинное, неосознанное желание – чтобы долюбили и признали, то есть закрыть детские дефициты.

И вот летят утки с лягушкой низко. Всем-всем видать. Восторгается народ, дивится на чудо:

– Кто ж придумал? Кто такой молодец? Неужто утки?

Прям в самую боль лягушки триггер всадили:

Тут лягушка не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо всей мочи:

– Это я! Я!

И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко закричали, одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но промахнулась.

Заголосила лягушка, забыв в аффекте, что факт полета ее – это командная работа. Что так высоко она забралась благодаря тому, что контролирует себя – держится за прутик.

Лягушка, дергая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю; но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю деревни.

Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все горло:

– Это я! Это я придумала!

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

В истеричной боли растеряла своих менеджеров, коучей, продюссеров, помощников, водителей, наставников. Шмякнулась в привычное болото. Больше не взлетела. Любовь и принятие так и не обрела.

Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из воды, то с удивлением смотрели на новую.

И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее были свои собственные утки, которые носили ее, куда было угодно; как она побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

– Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, – сказала она. – Я пробуду у вас до весны, пока не вернутся утки, которых я отпустила.

Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о землю, и очень жалели ее.

Работа этой травмы – частая история в шоу-бизнесе. Потребность в любви и принятии выводит на большую сцену – там ведь много восторженных глаз. А когда, несмотря на толпу обожателей, саднящая рана продолжает болеть, взлет переходит в стремительное, разрушительное падение. За редким исключением, когда упавшему удается переродиться и снова взлететь. Вот такая печаль.

P.S. Жаль, что в стае уток не было психолога. Он бы сфокусировал лягушку не на восторженной толпе, а на себе. Проработал бы травмы детства, научил самой закрывать свои потребности. И долетела бы путешественница до заветных земель далеких. Жила бы в тепле и достатке с полным ощущением, что она достойна. Что это и есть ее жизнь.

И написала бы она мотивационную книгу, которая вдохновила бы других лягушек на полет.

Раскраски