строго взглянувшая, что Ян с Соней чинно сели на диванчик и стали смотреть на свое отражение в темном стекле напротив.

Ян вдруг подумал, что в раме окна они выглядят, как фотография супружеской пары, не хватает лишь парочки детей посередине для полноты картины, и только хотел обратить Сонино внимание на это интересное сходство, как мерно раскачивающийся поезд замедлил ход, заскрежетал тормозами… Пора было выходить.

– Вот и кончилось наше бесцельное путешествие, – сказала Соня, когда они подошли к машине, – ты сегодня опять в рыцарском настроении или разум возобладал?

Гуляя с девушками, Ян всегда провожал их до дому, это был непреложный закон. Машина Сони внесла некоторый сумбур в это простое и ясное правило, но Ян решил не становиться на скользкий путь уклонизма и широких трактовок. Как Соня ни уговаривала, что автомобиль человека – это в каком-то смысле тоже его дом, Ян доезжал с ней до ее подъезда, а обратно пилил на метро.

– В рыцарском, – буркнул он, усаживаясь на пассажирское сиденье.

– Хорошо. Но поздно уже, можешь не успеть в метро.

– Ничего.

Соня повернула ключ зажигания. В свете фар сверкнули изумрудным огнем глаза перебежавшей дорогу кошки, но не удалось разобрать, черная она или нет.

– Прости, Ян, что я веду себя с тобой, как с обычным парнем, – вдруг сказала Соня, когда они выехали на Невский.

– А как иначе? – удивился Ян. – Я обычный парень и есть.

– Наверное, в поисках себя я и вправду скатилась в банальный эгоизм. Забываю, что после того, где ты побывал, тебя вряд ли всерьез увлекают детские свиданки и романтика.

– Не волнуйся, – Ян осторожно сжал ее узкую коленку, – детские свиданки с романтикой мне очень даже по душе.

– А я обычная девушка, только замуж не хочу выходить, – Соня нахмурилась, – и это я тебе сообщаю ответственно и серьезно.

– Ясно.

– Правда, Ян. Может быть, это очень плохо, но судьба настоящей советской женщины меня как-то не привлекает. Я хочу спокойно сидеть на работе столько, сколько нужно, а не мчаться сломя голову домой, чтобы накормить семью картошкой и котлетами, и совершенно не желаю все выходные прочесывать магазины в поисках мяса для этих самых котлет.

– Бытовуха решаема. Мы вот с Константином Петровичем составили график дежурств и в ус не дуем.

Соня засмеялась:

– Да? А если бы у вас появился орущий младенец, как бы вы тогда поступили с Константином Петровичем? Семья, дорогой Ян, это совершенно другого уровня бытовуха, чем сожительство двух одиноких людей. Типа прибавочная стоимость, понимаешь? И в этом плане женщина тот капиталист, который ее себе забирает. Все дивиденды в виде стирки, готовки, уборки и воспитания детей.

– Ты прямо знаток марксизма-ленинизма.

– Приходится, без этого в аспирантуру не берут. Короче, Ян, мне нравится жить самой по себе. Нравится приходить домой, где меня никто не ждет и никто надо мной не властен.

– Ну я такой, в принципе, не деспот, – улыбнулся Ян, – «Домострой» не является моей настольной книгой.

– Слушай, тебе, наверное, трудно поверить, как это женщина в принципе не хочет замуж, ты ищешь тайные пружины и скрытые смыслы, но их нет. Я просто хочу делать то, к чему лежит душа, не терзаясь чувством вины перед брошенным мужем и детьми.

Колдунов промолчал. Тоска об утраченном и не сбывшемся упала на сердце внезапной тяжестью.

Тем временем подъехали к Сониному дому. Поставив машину возле фонаря и заглушив мотор, Соня сказала:

– Не хочешь зайти?

– А как же злобные соседи?

– Мы тихо. Прокрадемся, а утром ты пораньше уйдешь, никто и не узнает.

– Нет, Соня, – вздохнул Ян, – я слишком тебя люблю для этого.

Пришлось бежать, чтобы успеть в метро, а потом, в последний момент прыгнув в последний вагон последнего поезда, еще две станции восстанавливать дыхание.

Только на «Технологическом институте» Ян пришел в себя, пригладил волосы и задумался, правду ли он сказал Соне.

По всему выходило, что да. Любовь пришла исподволь, тихо заползла под кожу и свила гнездо в сердце. «Как тропический паразит», – подсказал его испорченный медицинским образованием мозг, и Ян засмеялся.

Наверное, он повзрослел, потому что больше не ждал от жизни чудес, а мечтал о самых простых вещах. Вдруг представилось, как они с Соней встречают этот Новый год в качестве мужа и жены. Наряжают елку вместе, режут салатики, по квартире плывет аромат запекающейся утки с яблоками… Нет, кого он обманывает, даже если они поженятся, его все равно поставят дежурить в новогоднюю ночь. С другой стороны, так еще лучше, Соня могла бы навестить его на работе. «Ага, и узнать, что муж оперирует ножевое, а потом сразу непроход и раньше четырех утра из операционной не выйдет, – пробормотал Ян, – нет, не получается новогодняя сказка в семье врачей, хоть ты тресни».

Но все равно, когда-нибудь он вернется домой, к елке и салатикам. А Соня, получается, встретит праздник в одиночестве. Как и Восьмое марта, и двадцать третье февраля, и даже свой день рождения. И на дни рождения их детей он тоже не факт, что каждый раз будет попадать. Всегда найдется интересный случай, на который хочется остаться, чтобы повысить свое мастерство, или коллеги зашиваются, и им нужна помощь. Если у тебя есть совесть и интерес к профессии, из больницы можно вообще не выходить.

И дело не в том, понял Ян с грустью, что Соня не желает это терпеть, а в том, что она хочет жить так же, всю себя отдавать любимому делу.

Формально у нас равноправие мужчин и женщин, но удачно совмещать семью и карьеру получается только у мужчин. Соня это понимает и сделала сознательный выбор в пользу карьеры. Что ж, надо уважать этот выбор, а не набиваться со своими ухаживаниями.

Эх, угораздило же его оказаться в типично женской роли, когда ты хочешь замуж, а от тебя хотят только секса. Девушке понятно, что делать, держаться до последнего, потому что мужчины, да и люди вообще такие уж существа, что не любят делать того, что не хотят, особенно после того, как получат, что хотят. Или, как говорит наставник Яна, Князев, уже оказанная услуга ничего не стоит.

А для парня ситуация редкая, поэтому человечество не придумало еще для ее решения верного рецепта.

Ян протяжно и горестно вздохнул, благо ехал в вагоне один.

Был бы это у Сони еще запоздалый подростковый бунт, куда ни шло. Но тут, похоже, человек просто расставил приоритеты в своей жизни и ничего не собирается менять даже ради распрекрасного Яна Колдунова, мечты всех девушек мира.