Убедившись, что к нему перестали присматриваться как к новичку, что «легенда» действует, бывший опер мог непосредственно приступить к выполнению задания, поставленного ему Дугиным. Легко сказать – накопай компромат. Для этого нужно постоянно отслеживать все контакты человека, проникнуть в его покои, перелопатить сотни тонн «породы», отбросить шлак и выковырять крупинки ценной информации. Работа сродни труду золотодобытчика-одиночки.

Первую же ночь, проведенную в имении по возвращении со своей квартиры, бывший опер потратил не на сон. Он оборудовал надежный тайник для набора подслушивающей аппаратуры, переданной ему Дугиным. Сделать это было не очень сложно. Жилье ему отвели при псарне в старом одноэтажном флигеле. Ларин открутил решетку вентиляции и спрятал шпионские приспособления между старинных, тесанных еще вручную, брусьев, поддерживающих лаги пола. И не зря – на следующий день он убедился, что в его апартаменты наведывался тот самый охранник-водила, пытавшийся убедить Ларина в своей полной искренности.

С десяток миниатюрных видеокамер и микрофонных пушек Андрей уже назавтра установил в парке на старых деревьях. Благо дупла и складки старой коры позволяли их замаскировать. А то, что смотритель псарни прогуливается с молодыми собаками на поводке по парку, ни у кого не вызвало подозрений. Устанавливать что-либо в самом дворце Ларин не рискнул: собственная служба безопасности Глотова наверняка регулярно проверяла помещение, и подобные находки ужесточили бы и без того предельную подозрительность начохра. Да и войти туда было непросто. Сам Андрей информацию с технических средств слежения не снимал – этим дистанционно занимались люди Дугина. Пару раз на день неподалеку от имения останавливался какой-нибудь мини-вэн с затемненными стеклами, водитель поднимал капот, а в это время происходило скачивание информации. Во все эти технические тонкости Ларин старался не вникать. Но много таким способом не добудешь: лишь запишешь обрывки случайных разговоров, фрагменты встреч. Все тайное происходило за закрытыми дверями в тщательно проверенных охраной помещениях – Глотов много общался по спецсвязи и спутниковым телефонам.

Для современных средств разведки нет ничего недоступного. Вот только в мысли человека не научились еще внедряться. И во дворце, и в самой убогой квартирке обязательно найдутся приборы, которые можно использовать как встроенные микрофоны. Самый банальный динамик в телевизоре воспринимает колебания воздуха, происходящие при человеческой речи. Его мембрана колеблется вместе со звуковыми волнами в помещении, а обмотки создают слабую индукцию. Вот ее-то и можно отсканировать при помощи чувствительной аппаратуры. Именно такое устройство, способное сканировать весь эфир и самые малые электромагнитные волны, и предстояло установить Ларину на территории поместья. Но одно дело вклинить миниатюрную видеокамеру в трещину коры старого дерева, и совсем другое – замаскировать увесистую полуторакилограммовую «дуру» размером с обувную коробку, которую еще предстоит подключить к метровой антенне. Как именно работает этот прибор британского производства, где раздобыл его Дугин, Андрей не знал. Знал лишь радиус его действия и то, что эту «дуру» следует установить примерно в центре поместья. Пришлось поломать голову над тем, где именно ее пристроить. Место должно было отвечать жестким требованиям: высота над землей не менее метра, примерно равная удаленность от самых далеких источников электромагнитного излучения – ну и, ясное дело, надежная маскировка, а также возможность регулярно скачивать с нее информацию на присоединяемую флэшку или компьютер. Ларин недолго ломал голову.

Есть места, где люди подолгу не задерживаются. Никому и в голову не придет там прогуливаться. И в то же время появляться там можно, не вызывая ни у кого подозрений. Бывший опер четко высчитал еще одно слабое место поместья – контейнеры с мусором. Там появляется только обслуживающий персонал нижнего звена. На первый раз Андрей отправился туда в разведку, ведь для установки и настройки эфирного сканера следовало повозиться около часа. Для убедительности бывший опер взял на поводок двух молодых овчарок. Вроде бы просто выгуливает псов. Он прошел по одной из ухоженных аллеек парка, поглядывая на лужайку, где Глотов, сидя в плетеном кресле за садовым столиком, беседовал с коллегой-политиком – каким-то важным чиновником из Администрации, чье лицо Андрей смутно припоминал по телевизионным новостям.

От аллейки к контейнерам вела узкая, выложенная бетонной плиткой дорожка. Чем дальше от парка, примыкавшего к дворцу, тем меньше порядка. За аккуратно подстриженными на высоте человеческого роста кустами трава уже была не так тщательно выкошена. На двухсотлетних деревьях попадались сухие ветви. Молодые псы буквально рвались с поводков, им хотелось побегать, поиграть.

– Ну, вот мы и на месте. – Ларин остановился у полутораметровой выгородки, сложенной из керамических блоков, внутри которой стояло пять разноцветных мусорных контейнера для раздельной сборки мусора.

– И тут порядок. – Ларин прищурился, вглядываясь в узкий асфальтированный подъезд, ведущий к хозяйственным воротам.

Молодые овчарки теперь только мешали бывшему оперу. Он отстегнул карабины поводков и бросил собакам старый сдувшийся волейбольный мяч. Те словно только и ждали этого. Незлобно рыча, погавкивая, принялись играть на лужайке. Андрей освободил руки и занялся своим делом.

Выгородка вполне подходила для установки устройства. Вот только следовало его под что-то замаскировать. Попробуй это сделать на гладкой, хорошо сложенной стене. Да там даже жучок будет как на ладони! И не тот, который микрофон, а тот, что в лесу ползает.

Расписание приезда мусороуборочных машин Ларин заранее получил от Дугина. Такую информацию раздобыть несложно, ее свободно получишь в коммунальной службе. Гостей сейчас не предвиделось, и потому Андрей особо не заморачивался.

«Идеальное место для такой штуки – внутренняя сторона контейнера с мусором. Уж там-то точно никто копаться не станет. Но первым же рейсом сканер увезут на свалку. А стоит он... даже подумать страшно. Придется искать другой вариант».

Ларин бросил беглый взгляд на разноцветные пластиковые контейнеры. Один для стекла и жестянок. Второй для пластика. Третий для макулатуры. Четвертый для того, что уже не годится в переработку. Почему-то один из этих контейнеров Андрею не понравился. Он даже не сразу сообразил, в чем дело. Что-то его настораживало. А загадки бывший опер привык отгадывать. Два контейнера для перерабатываемых отходов были почти пусты – их недавно сменили. А вот предназначенный для бутылок был набит почти до отказа. Но основная странность заключалась не в этом. Бутылки были не те, что положено. Со спиртным и даже с пивом в имении Глотова дело было поставлено строго. Не в том смысле, что спиртное запрещалось вообще, тут хозяин не перегибал палку. Введешь сухой закон – русский человек сто способов придумает, как пронести бухло и напиться. Спиртное можно было приобрести в счет зарплаты на кухне и по очень божеской цене – цене оптовой закупки. Но всякой дряни здесь не держали. Только хорошую водку и пристойные сорта пива, разлитого исключительно в стеклянные бутылки. Расчет был прост. Не у каждого работника повернется язык заказать в счет зарплаты десять пивных «стекляшек». А вот два «баллона» – это пожалуйста. Контейнер же наполняли в основном темные пластиковые бутылки из-под пива внушительных объемов. Для разнообразия в нем поблескивали и водочные бутылки. Но тех марок, к которым сам Ларин никогда бы не прикоснулся.