Будь она мужчиной, она бы с ним расправилась, она бы ему пощечину влепила, она бы… Но увы! Она в ожидании сжала кулаки.

Графиня резким движением трости остановила проходившего лакея.

— Пусть миссис Хилдрит покажет дамам их покои и позаботится о них, Пил, — сухо сказала она. — Посмотрим, как они отмоются. — Когда Ларк и Агнес, произнеся соответствующие любезности, удалились, граф последовал было за ними. Но не успел он сделать и двух шагов, как получил удар тростью. — Нет, Бэзил! С леди Ларк Эддингтон я поговорю завтра. А ты проходи в гостиную. Сейчас же.

Миссис Хилдрит было достаточно одного взгляда на Ларк и Агнес, чтобы приказать лакеям приготовить ванну. Горничные уже начали распаковывать вещи Ларк, когда она вошла в отведенные ей просторные, прекрасно обставленные покои на третьем этаже здания, состоявшие из гостиной, спальни, гардеробной и смежной комнаты для Агнес. Удрученная своим плачевным видом, Ларк на глаза не показывалась горничным, которые развешивали ее платья и укладывали белье. Она тем временем разглядывала изумительно подобранную мебель Дункана Файфа, роскошные ковры и ткани. Основным цветом в декоре был синий, местами разбавленный золотым и кремовым. Комнаты напомнили ей Эддингтон-Холл, и ее глаза затуманились от воспоминаний.

Все здесь было предусмотрено, ничего не упущено. На туалетном столике лежали прекрасные щетки с ручками из слоновой кости. Стеклянные и хрустальные флаконы, прозрачные и кобальтово-синие, с кремами, лосьонами и душистым розовым маслом выстроились вдоль позолоченного зеркала. На блюде в форме раковины лежал кусок душистого кокосового мыла, такого же, как в лондонском доме Грейшира. Граф постоянно им пользуется? Осмотрев кусок, Ларк обнаружила на нижней стороне витиеватую букву «Г». Очевидно, да.

Как только лакей наполнил ванну и откланялся, Ларк сняла забрызганную шляпу с поникшим пером и взглянула в большое зеркало. От того, что она увидела, у нее вырвался стон. Она выглядела хуже, чем себе представляла, гораздо хуже. Забрызганные грязью, торчащие во все стороны волосы больше нельзя было назвать белокурыми. Хоть граф и потрудился вытереть ее лицо своим носовым платком, но лишь размазал грязь, которая, однако, не скрывала красноту. Как Ларк и подозревала, гнев сделал ее щеки пунцовыми. А платье! Все еще влажное и заляпанное грязью, оно липло к телу, фактически сделавшись прозрачным.

Неудивительно, что как только они приехали, граф не сводил с нее своего всевидящего глаза. Темнота кареты многое скрывала. Опустившись в резное кресло розового дерева, обитое гобеленом, Ларк снова застонала. На этот раз достаточно громко, и появилась Агнес.

— Какая роскошь! — лепетала она, вбежав из смежной комнаты. — Я была уверена, что мне поставят складную кровать в вашей гардеробной, но вместо этого у меня есть собственная замечательная комната! Поверить не могу… — Агнес остановилась на краю персидского ковра. — Что случилось? — выдохнула она. — У вас такой вид, будто вас вот-вот удар хватит.

— Посмотрите на меня! — воскликнула Ларк, возмущенно дернув юбку. — Дождь сделал это чертово платье прозрачным. Неудивительно, что они так смотрели. Можно разглядеть… все! Этого не случилось бы, если бы я сама выбирала дорожный костюм. Что мужчины понимают в дамской одежде? С него станется, что он сделал это преднамеренно.

— О, я не думаю, что его сиятельство знал, что мы попадем в шторм.

— Не смейте защищать его! — возмутилась Ларк. Вскочив с кресла, она сняла жакет и бросила его на пол. Потом, извиваясь, стащила платье и, пнув ногой, швырнула его через комнату. — Ему дорога в мусорный ящик. Не желаю его больше видеть! — Жакет полетел следом.

— Он поразил ваше воображение, — с уверенностью мудреца заметила Агнес и улыбнулась.

— Ничего подобного, — возразила Ларк.

— Отрицайте это, если хотите, но у меня есть глаза, и, судя по тому, что я видела, чтобы разжечь костер, много усилий не потребуется.

— Агнес, вы ошибаетесь. Я видела будущую невесту его сиятельства, леди Энн Катбертсон, очень приятную и достойную девушку. Как только я полажу с его матерью, он намерен возвратиться в Лондон и добиваться ее благосклонности. Они практически обручены.

— «Практически» еще не значит, что помолвка состоялась, — сказала Агнес. — На мой взгляд, он не в восторге от этой леди Энн Как-ее-там. За всю поездку он ее ни разу не вспомнил.

— А зачем? Он не обсуждает со мной свои личные дела. Агнес. Он просто известил меня о своих намерениях, когда предложил мне это место, и познакомил нас, поскольку мы будем часто видеться, когда они поженятся.

— М-м… Ну и какова она?

— Леди Энн? Она должна прекрасно подойти, любезная, добрая… привлекательная, я полагаю.

Ларк хотела сказать: пресная, безвольная, жеманная, с неприятным голосом, настоящая кисейная барышня. Но это было бы зло, к тому же она не имела никакого права судить. Ей только было жаль, что граф произнес «Нет-нет, это не леди Энн» так бездумно, так обидно и жестоко.

— Как я понимаю, она не бриллиант чистой воды? — заметила Агнес.

— Нет, но кто я такая, чтобы судить?

— Именно вы и можете, — категорически заявила Агнес.

— Благодарю вас за комплимент, дорогая, — сказала Ларк, — но вы ошибаетесь. Единственное, что меня здесь интересует, — это положение, которое, надеюсь, позволит в какой-то мере вернуть достоинство. Но похоже, не с того начала. Граф предупреждал меня, что у нее… непростой характер, неуживчивый.

— Непростой характер?! Вы видели, как она орудовала своей тростью? Как оружием! Она из графа чуть дух не вышибла, настоящая фурия.

— Боюсь, вы правы, — вздохнула Ларк. — Но меня предупредили. Ничего не поделаешь, как говорится, придется играть теми картами, что есть. — Она скосила глаза на пар, поднимавшийся от французской эмалированной ванны, и взяла с туалетного столика флакон с розовым маслом. — Во всяком случае, сегодня вечером еще ничего не решилось, — сказала она, добавляя масло в воду. — Пока вода не остыла, приму ванну и посмотрю, смогу ли завтра предстать в презентабельном виде. Фурия графиня Грейшир или нет, лучше она, чем Маршалси.

— О да! Надеюсь, она не захочет поговорить и со мной! — воскликнула Агнес.

— На вашем месте я бы на это не рассчитывала, — ответила Ларк.

Отчитавшись, Кинг раскачивался на грязных каблуках перед камином, избегая испытующего взгляда матери. Сжав трость, она с прямой спиной торжественно восседала в старин-ном резном кресле, словно королева на троне. От ее удара у Кинга еще побаливал живот, и он рассеянно потер его. Он забыл, как умело мать владеет этим оружием. Насквозь промокший, Кинг думал о ванне, которую Фрит приготовил ему в его покоях на втором этаже, но было ясно, что о ней и мечтать нечего, по крайней мере пока он не получит выговор.

— Бэзил Алистэр Кингстон, как ты мог устроить бедной девочке… этим женщинам такое испытание?

— Я устроил испытание?!. — возмутился он. Мать никогда не называла его Кингом и обычно звала Бэзилом, но когда она произнесла его полное имя, он понял, что ему несдобровать. — Боже милостивый! Мама, я за погоду не отвечаю.