– Если у вас нет знакомой, которая тоже была бы полицейским инспектором… – Пинто опять улыбнулась.

Персис почувствовала, как что-то бьется у нее в груди, будто птица в силках. Паника.

– Суперинтендант Сет заверил нас, что вы нам поможете, – сказала Пинто.

– Хотя мы и так уверены, что уговаривать вас не придется, – добавила Мирза.

Они стали медленно подходить к ней с двух сторон.

Персис поняла, что сопротивление бесполезно.

– Хорошо.

* * *

Когда женщины ушли, Персис вернулась к столу и заставила себя сосредоточиться на работе. Пинто оставила ей визитную карточку и пригласила зайти в колледж – осмотреться и подробнее обсудить выступление.

Персис бросила визитку на стол.

В участке появился Бирла. Потоки воздуха от вентилятора раздували его рубашку, под мышками темнели заметные пятна пота. Он рявкнул на посыльного Гопала, и тот принес ему стакан воды.

Утолив жажду, Бирла подошел к Персис. В руке он держал записную книжку.

– Ну что, скупщики краденого – полный провал. Все как один заявляют, что манускрипт на рынке не появлялся. Вообще ни зацепочки.

– Вы им верите?

Бирла пожал плечами:

– Врать и хитрить – это их работа. Но если уж на то пошло, казалось, что они искренне озадачены. Еще я поговорил со всеми людьми из твоего списка. Поразительно, насколько им всем нечего было сказать. Они были знакомы с Джоном Хили, но на этом все. Ни один из них не назвал его другом, и его исчезновение тоже никого особенно не взволновало.

– И вы не упоминали о манускрипте?

– Нет, я сделал все, как ты сказала: говорил, что он внезапно пропал и семья волнуется. Но это все равно не получится долго скрывать. В любом случае в одном они были согласны: Хили был нелюдим.

Персис рассказала о том, что ей самой удалось узнать с момента их последнего разговора.

Бирла посмотрел на строки, оставленные Хили за зеркалом:

– Не представляю, что это может значить. Но интересно узнать, что он задумал.

– Локхарт тоже считает, что он пытается привести нас к манускрипту.

– Как мило с его стороны. Если бы он его не крал, было бы еще проще.

Бирла отправился на свое место, а Персис снова принялась размышлять над загадкой. Она начала с первых строчек. «В залив красы, оставив Альбы брег». «В залив красы». Каждый, кто хоть немного прожил в Бомбее, знал, что название города происходит от португальского bom bahia – «красивый залив». То, что Хили имел в виду именно это, было довольно правдоподобно. «Оставив Альбы брег». Значит, кто-то приехал в Бомбей с берега какой-то Альбы. «Явился он за лаврами Синана». Синан. Знакомое имя.

Персис закрыла глаза и сосредоточилась. А! Точно.

Вероятно, Синан – это Мимар Синан, османский архитектор шестнадцатого века. Он работал при дворе турецких султанов, включая, например, Сулеймана Великолепного, и спроектировал сотни известных зданий, в том числе мечеть Сулеймание в Стамбуле. Его часто сравнивали с Микеланджело. Кроме того, считалось, что Микеланджело и Леонардо да Винчи встречались с Синаном, когда в начале шестнадцатого века приезжали в Стамбул.

Персис снова задумалась и вспомнила еще одну деталь. Синан был связан и с Индией. Он помогал проектировать Тадж-Махал.

Итак, человек из загадки Хили прибыл в Бомбей за лаврами Синана, то есть за славой архитектора.

Персис перешла к следующим строкам: «И труд его империю навек прославил». Скорее всего, Хили имел в виду, что этот загадочный архитектор снискал признание во времена Британской империи. Если только речь не шла о какой-нибудь другой империи: на субконтиненте сменилось немало цивилизаций. Дравиды на юге, арии на севере, династии Чола и Чаулукья, империя Маурьев, империя Великих Моголов… и это еще далеко не весь список.

«Но у порты инфернальной взгляд короля стал холоден, как снег». Что за инфернальная порта? В церковной школе для девочек, где училась Персис, преподавали латынь. Нельзя сказать, чтобы она ей особенно хорошо давалась, но Персис смутно помнила, что «порта» на латыни – это «ворота». А «инфернальный»? Кажется, это должно быть как-то связано с адом. «Адские ворота»? «Ворота в ад»?

Персис нахмурилась.

Бессмыслица. Какой архитектор мог построить «ворота в ад»?

Потом: «При жизни его спутником был бегг». Значит, архитектор был в бегах, спасался от чего-то или кого-то и поэтому оказался в Индии? Прошлое знало немало таких историй, но большинство людей, отправлявшихся в Индию в поисках богатства или новой жизни, оставались ни с чем.

Следующая фраза не сильно проясняла ситуацию. «Теперь, где крест и купол, скрыт до срока». Похоже, Хили имел в виду могилу – могилу того самого архитектора? Но как могут в одном месте оказаться «крест» и «купол» – христианский и мусульманский символы?

Зато последняя строка давала Персис надежду. «И там мы вместе ждем в объятьях рока». Персис хотелось верить, что «мы» включало самого Хили, и если она сможет найти загадочного архитектора, то найдет и пропавшего англичанина.

Она размышляла еще около получаса, но не смогла придумать ничего нового.

Когда Персис вышла из участка, она уже опаздывала на ужин на пятнадцать минут.

12

Метрдотель, долговязый мужчина в черно-белом смокинге и с прической, делающей его похожим на вампира, посмотрел на Персис так, как католический священник мог бы посмотреть на мусульманина, размахивающего ятаганом посреди церкви.

– Что-то случилось, мэм?

– Случилось?

Персис потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, в чем причина его испуга. Она не успела зайти домой переодеться и стояла посреди модного ресторана в полицейской форме.

– Я пришла, чтобы… – Она оборвала фразу. – У меня встреча с мистером Блэкфинчем. Полагаю, он должен был забронировать столик.

Персис провели в дальнюю часть зала.

«Уэйсайд Инн», ресторан в Колабе, всегда имел безупречную репутацию.

Рядом располагалась транспортная развязка Кала Года, в центре которой красовалась конная статуя Эдуарда VII, тогда еще принца Уэльского. Говорили, что в конце сороковых годов сам доктор Бхимрао Амбедкар[21] каждый день приходил в «Уэйсайд» обедать и размышлять о конституции новой республики.

Персис узнала нескольких посетителей – актеров, актрис, пару крупных бизнесменов.

Люди оборачивались в ее сторону. Персис почувствовала, что против воли краснеет.

Когда она подошла к столу, Блэкфинч встал. Увидев, что она в форме, он на мгновение замер, но вскоре снова заулыбался своей привычной улыбкой:

– Как обычно, опаздываешь.

– Что? – нахмурилась Персис. – Я никогда не опаздываю.

Блэкфинч скептически поднял бровь.

– Редко, – сказала она. – Я редко опаздываю. И только когда этого нельзя избежать.

– Ну, ты пришла, это главное.

Его энтузиазм одновременно привлекал и отталкивал.