— Клянусь, нет. Мой выбор сделан. Поздравь меня, брат! Не пройдет и года, как я привезу домой невесту.

Милорд выпрямился в кресле.

— Разъясни мне эту загадку, — спокойно сказал он. — Я полагаю, ты шутишь.

— И не думаю. Я предлагаю еще один тост. — Он встал и высоко поднял бокал. — За донью Доминику де Рада и Сильва!

Милорд не стал пить.

— Испанская католичка? — спросил он. — И ты хочешь, чтобы я этому поверил?

— Не католичка, а милая еретичка. — Сэр Николас откинулся на спинку кресла, обитую тисненой кожей. С замирающим сердцем ми лорд заметил еле сдерживаемое волнение брата и восторженное выражение его лица. Он опасался худшего, и худшее случилось. — Я взял ее вместе с отцом на борт «Отважного» после захвата «Санта-Марии». С этого все и началось. Я высадил их на северном побережье Испании, поскольку она так пожелала и я дал слово. Но я поклялся, что вернусь в Испанию и отыщу ее, и так оно и будет, не сомневайся, брат.

Милорд неподвижно сидел в кресле, глядя на Николаса. Лицо у него было застывшим.

— Ник, если ты действительно шутишь…

— Боже милостивый, для чего же мне шутить? — нетерпеливо воскликнул Бовалле. — Я серьезен как никогда!

— Тогда ты действительно безумен, — сказал милорд и стукнул по столу ладонью. — Ты безумен, и тебя следует как можно скорее женить! Глупец, ты думаешь в наше время невредимым вернуться из Испании?

Сверкнув улыбкой, сэр Николас кивнул:

— Да, я намерен вернуться из Испании с целой шкурой.

Милорд поднялся с кресла.

— Ник, Ник, какая муха тебя укусила? У нас сейчас даже нет посла в Испании. Как ты туда поедешь?

— Один. Звезды всегда за меня, Джерард. Давай заключим пари, что я вернусь домой с невестой.

— Нет, шутки в сторону! До чего довела тебя эта бессмысленная любовь к риску! Послушай-ка, что я тебе скажу! Если ты поедешь в Испанию, тебе оттуда не вернуться. Ты попадешься в лапы инквизиции, и тогда никакие силы не смогут тебя спасти!

Сэр Николас щелкнул пальцами.

— Плевать я хотел на инквизицию! Мой осторожный Джерард, я отвечу тебе: «Не вешать нос!»

Джерард поведал миледи Бовалле, которую они нашли в галерее, о новых безумствах брата. Тяжело опустившись в кресло, обитое золоченой кожей, он говорил пространно и с горечью. Миледи слушала его с изумлением и печалью, а Николас тем временем прогуливался по галерее, рассматривая последние приобретения милорда и не прислушиваясь к беседе.

— Если у вас больше влияния, чем у меня, Кейт, умоляю вас воспользоваться им сейчас, — сказал Джерард. — Правда, Ник живет лишь для того, чтобы мучить меня, но я все же хочу, чтобы он продолжал жить.

Николас оторвался от пристального созерцания какой-то вещицы в одной из горок.

— Откуда у тебя эта майолика, Джерард? — спросил он.

— Но ведь Николас не может в самом деле намереваться осуществить подобное! — выразила надежду миледи.

— Если вы уговорите его признать хотя бы это, мадам, я — ваш должник. Убедите его внять разумному совету!

Она повернула голову и увидела в дальнем конце галереи Николаса, поглощенного созерцанием майолики.

— Мой добрый брат! Николас! Не скажете ли вы мне, о чем вы думаете?

Николас поставил вещицу на место и не спеша подошел к миледи.

— О посуде из майолики, Кейт, но Джерард не отвечает на мой вопрос. Чего вы желаете?

— Помилуй тебя Боже, Ник, неужели ты не можешь быть серьезным даже сейчас? — резко спросил милорд.

Николас стоял перед ними, заложив руки за пояс и мягко покачиваясь на носках. В уголках его рта затаилась улыбка.

— Зачем так горячиться? Я уже все рассказал, Джерард, и тебе это вовсе не понравилось. Чего ты хочешь теперь?

— Ник, опомнись и дай мне трезвый ответ! Скажи, что ты пошутил.

— Отвечаю тебе трезво, брат, что я не шутил.

Рука милорда сжала подлокотник кресла.

— Это значит швыряться своей жизнью ради каприза. Она тебе надоела? Тебе так нравится мысль о смерти? Или тебя настолько опьянил успех, что ты даже теперь на него надеешься?

Николас кивнул.

— О, Николас, но это на вас не похоже! — взволнованно произнесла миледи.

— Это как раз на него похоже, мадам! — возразил Джерард. — Николаса хлебом не корми, только дай ему какую-нибудь дикую идею! Но мысль привезти домой девушку из Испании — иностранку и врага — и сделать ее миледи переходит все границы!

— В самом деле? — быстро перебил его Николас. — Джерард, ты не прав. Я только следую примеру первого барона, который также привез домой невесту, бывшую иностранкой и врагом.

Милорд свирепо уставился на него, а миледи беспокойно зашевелилась и поспешно заговорила:

— Какая она, Николас?

— Тьфу! — в сердцах плюнул милорд.

Николас посмотрел на миледи, и взгляд его смягчился.

— Кейт, это маленькая леди, вся из огня и отваги, с большими карими глазами, ямочками на щеках и самым прелестным ртом во всем христианском мире.

— Но она испанка! — возразила миледи.

— Ручаюсь, что я это исправлю, — беспечно сказал Бовалле.

Миледи пленил дух романтики, и она улыбнулась и вздохнула. Однако милорд очень быстро вернул ее на землю.

— Какой смысл спрашивать, какая она? Ты никогда ее не увидишь. Не увидишь ты и Ника, если он отправится в это безумное путешествие. Это не подлежит сомнению.

Николас рассмеялся:

— Джерард, не подлежит сомнению только одно: что ты никогда от меня не избавишься. Я всегда возвращаюсь, чтобы быть несчастьем твоей жизни.

— Ты прекрасно знаешь, Ник, что у меня нет желания избавиться от тебя. Как же мне убедить тебя? Ради нашего рода!

Николас поднял руку и показал кольцо Доминики, которое носил на мизинце.

— Посмотри, вот подарок моей дамы. Я поклялся на нем, что приеду за ней. Ответил ли я тебе?

Милорд сделал жест отчаяния.

— Я вижу, что с тобой, как всегда, бесполезно спорить. Когда ты едешь?

— Месяца через три, — ответил Николас. — «Отважный» сейчас в доке, его нужно отремонтировать. На этой неделе я должен съездить в Лондон, чтобы засвидетельствовать свое почтение королеве. Я договорился с молодым Данджерфилдом там встретиться. Из Лондона я мог бы поехать в Вустершир повидать Аделу. Так что ждите меня домой через месяц, можете не сомневаться.

Через два дня он выехал из Элрестона на берберийской лошади из конюшни милорда. За ним чинно трусил Джошуа Диммок. Они не спеша направились напрямик и выехали на почтовый тракт.