искусством Маске. Один за другим вынимал он из папки рисунки, и перед нами оживал старый Катманду с его величественными храмами и яркими базарами. Нельзя было не поражаться правдивости и точности зарисовок уличных сценок, всевозможных народных обрядов. Все так живо, сочно, верно натуре и вместе с тем поэтично. Несомненно, так писать может лишь художник, близкий народу, живущий с ним одной жизнью. Правда, Маске не сразу пришел к этому. Его путь к вершине был не прост.

Чандра Ман Сингх Маске родился в Катманду в 1900 году. Он учился в привилегированной школе. Восемнадцатилетним юношей отец отправил его в Индию, в Калькутту, изучать медицину. Однако там, в этом знаменитом центре культуры, молодой Маске увлекся искусством. Вскоре отец умер, и Маске перешел в Калькуттскую школу искусств. В этой известной школе будущий художник проучился шесть лет и окончил ее с отличием.

По возвращении в 1927 г. на родину Маске получил официальный заказ написать портреты нескольких бывших премьер-министров Рана. Так он сделался придворным художником. В творческом отношении это была далеко не лучшая его пора. Зато к нему пришла известность. Уже через год в Непале была организована выставка его работ, первая персональная выставка в стране. Несомненно, такой чести художник был удостоен за жанр «придворного портрета», который он тогда разрабатывал. Скорее всего выставка служила цели продемонстрировать величие всесильных тогда премьер-министров. Но так или иначе, у Маске появилось много новых заказов. Теперь пейзажи и портреты премьеров и королей, выполненные Маске, дарили официальным гостям Непала.

Маске становится домашним учителем рисования короля Трибхувана и его сына (будущего короля Махендры), членов королевской фамилии и детей премьер-министров.

Чандра Ман Сингх Маске

В течение ряда лет он также преподавал рисование в Дарбар скул (школе для привилегированных детей) и в знаменитом женском учебном заведении Падма Канья колледж. Казалось бы, карьера живописца складывалась вполне благополучно. Но в один прекрасный день его заподозрили в «подрывной деятельности» и приговорили к восемнадцати годам тюремного заключения! Это произошло в 1940 г. (обычный взлет и столь же обычное падение фаворита при деспотическом правлении). Чем же провинился художник? Оказывается, его обвинили в создании ряда карикатур, компрометирующих Рана.

Однако тюрьма не сломила Маске. Наоборот, в известной мере помогла избавиться от чуждой его духу парадной придворной живописи. Находясь в заключении, он продолжал упорно работать над серией картин на мифологические сюжеты.

Через пять лет Маске был освобожден. В 1947 г. он возобновил преподавание в колледже Падма Канья. В 1951 г. после падения режима Рана Маске был назначен попечителем Национального музея Непала и занимал этот почетный пост двенадцать лет. К этому времени выросло мастерство художника. Он очень много трудился, разрабатывая новые для себя жанры и приемы. Его известность в стране росла. Выставки произведений Маске устраивались за границей, в том числе и в Советском Союзе. Он много занимался общественной деятельностью и возглавлял ряд национальных культурных учреждений. Так, например, стал директором Департамента археологии, одним из основателей Непальской академии и Непальской ассоциации изящных искусств.

Несмотря на огромную занятость, Маске неустанно совершенствовал свое мастерство в новых жанрах, раздвигал границы своего творчества, все больше интересовался жизнью народа. Недаром критики пишут, что подлинное искусство пришло на полотна Маске не в годы учебы, преподавания и даже не тогда, когда он стал придворным живописцем, а во время его пребывания в тюрьме. Как это ни странно, его художественное видение окружающего расширило свои горизонты именно там, где он меньше всего мог физически ощущать этот мир, видеть его, слышать и чувствовать.

В 50-х и 60-х годах Маске почти целиком отдается созданию серий картин на мифологические сюжеты, черпает темы в истории Непала и много работ посвящает народному быту, жизни своих современников.

И вот сейчас художник показывал нам новые рисунки. Мы видели сцены, рисующие пребывание бога Шивы и его супруги Парвати в Гималаях. У нас на глазах оживали легенды о подвижничестве саньяси — святых отшельников. Порой эти зарисовки по своей яркости чем-то напоминали индийский «лубок», порой по изяществу фигур их хотелось сравнить с фресками Аджанты в Индии. Но тем не менее в них неизменно присутствовали собственный стиль, вкус и самобытное мастерство автора. Он — не копиист, не подражатель. У него свое лицо.

Если в картинах на мифологические сюжеты еще можно «нащупать» некие черты «лубка» или фресок Индии, что вполне объяснимо традицией этого вида искусства и единством источника, из которого черпают вдохновение художники Индии, Цейлона и Непала (речь идет об общей культуре и общих религиозных представлениях, как индуистских, так и буддийских), то картины на исторические темы и бытовые сценки древнего и современного Непала абсолютно оригинальны.

Вот на улице дети играют в блестящие стеклянные шарики. А рядом, у колонки с водой, стирают две женщины. Яркие краски, выразительные фигуры… Сколько таких сценок можно видеть вокруг!

Затем серия картин, посвященных сватовству и свадьбе. Подготовка к торжеству в доме невесты. Подруги наряжают невесту. Приезд жениха. Встреча с родителями невесты. Первое благословение. Обряд в домашнем храме. Гости на свадьбе. Ночной обряд у огня. Отъезд из родительского дома. Таковы сюжеты этой серии.

А вот картина под названием «Гунджала». Гунджала — это женщина, которая через три-четыре дня после свадьбы отправляется к святому месту, где молится, делает приношение богу и ставит себе на лоб тику — пятнышко из клейких зерен риса, смешанных с красящим порошком.

Молодая женщина склонилась перед изваянием божества. Во всей ее позе смирение. О чем она просит бога? Чтобы муж всегда любил ее? Чтобы не обижала свекровь? Чтобы бог послал ей скорее сына? Мало ли о чем она разговаривает со своим богом! Такие сцены каждый день можно увидеть возле храмов и святых мест.

Техника художника разнообразна (мы видим работы, написанные маслом, акварелью, углем, карандашом), сюжетов много. Вот, например, акварельный портрет старого невара с большой серьгой в ухе. Эту серьгу, называемую гокуль, продевают в день, когда старику исполняется 77 лет 7 месяцев и 7 дней. Маслом написаны крестьянки, собирающие в горах хворост, сборщики риса, погонщики быков.

Все эти картины, созданные в строго реалистической манере, талантливо передают поэзию труда и быта простых людей Непала.

Такие сцены, таких персонажей я часто вижу вокруг. Почему же меня так пленяют эти бесхитростные рисунки? Наверное, еще и потому, что они, несмотря на точность и подробности деталей, необыкновенно типичны, лаконичны и изящны. Это и есть, пожалуй, то главное, что свойственно художественному почерку Маске. Показывая нам