— Христианство дает ответ и на этот вопрос: поколения людей различных рас верили в то, что можно назвать лишь слабым отблеском истины, но лишь до тех пор, пока на землю не пришел Иисус. Всякая вера — это не более чем часть божественного замысла, и единственное, что не может быть его частью, — это отсутствие всякой веры. Каро, если ты достаточно умна, ты не должна спорить с Уильямом или пытаться его переубедить. Тебе не удастся повлиять на него, но ты можешь погубить себя. Если когда-нибудь и случится так, что он все же примет христианство, то лишь милостью Божьей, а не твоими уговорами.

— Но ведь по-настоящему хорошая и верная жена может быть для мужа примером?

— Не знаю, Каро, могу сказать только, что он будет любить ее в ответ на ее любовь и верность.

— Я буду очень стараться, — сказала Каро. — Я знаю, иногда я бываю невыносимой, особенно в последнее время. Но если женщина любит так сильно, как я люблю Уильяма, мне кажется, замужество поможет ей стать более уравновешенной и рассудительной.

— Надеюсь, что ты права, моя дорогая.

В мае того же года, когда Уильям был в Брокетте с леди Мельбурн и своей сестрой Эмили, он оповестил их о своем намерении сделать предложение Каролине.

Его решение стало ударом для леди Мельбурн, ибо с тех пор, как умер Пенистон, она всеми возможными способами пыталась отдалить сына от Каро, и последнее время ей даже стало казаться, что она уже достигла определенных успехов.

Уильям не рассердился, когда она прямо заявила ему, что ей не нравится Каролина и что из нее получится отвратительная жена. Он не тешил себя надеждой, что между его матерью и будущей женой возникнут теплые чувства, но он вполне резонно полагал, что леди Мельбурн, которую можно было смело назвать мастером компромисса, могла бы хотя бы внешне не проявлять своей неприязни по отношению к невестке.

В присутствии Уильяма Каролина никогда не отзывалась плохо о леди Мельбурн, прекрасно осознавая, что может оскорбить его сыновние чувства, но сама леди Мельбурн в тесном семейном кругу не особенно стеснялась в выражениях.

— Каролина Понсонбай — всего лишь глупая, надутая кукла! — сказала как-то она. — Да, она хорошенькая и умеет привлечь к себе внимание мужчины, но жениться на ней может только сумасшедший!

— Можно подумать, что я познакомился с ней всего неделю назад, — с насмешливой улыбкой ответил Уильям. — Ты прекрасно знаешь, что я всегда хотел, чтобы она стала моей женой, с того самого момента, как впервые ее увидел.

— Господи, и как это тебя угораздило! Ведь вокруг полно других хорошеньких девушек!

— Но мне нужна только она, и я уже говорил тебе об этом тысячу раз.

Леди Мельбурн промолчала, и Уильям добавил:

— Любящие матери редко бывают довольны своими невестками, и было бы странно ждать от них иного. Но если я не могу жениться на Каро, я не женюсь ни на ком другом. Неужели ты хочешь, чтобы я навсегда остался холостяком?

— Конечно нет, и я надеюсь, что именно ты продолжишь наш род. Ты же знаешь, я очень люблю Фредерика и Джорджа, но мы с тобой всегда были особенно близки. Но эта девчонка! Никто из нашей семьи, кроме тебя и Эмили, ее на дух не переносит!

Уильям усмехнулся:

— Конечно, ты ведь никогда не скрывала своей неприязни к Каро. Фредерик называет ее «маленьким чудовищем», да и остальные отзываются о ней не лучше.

Глаза леди Мельбурн сверкнули.

— Что с того? Насколько я осведомлена, весь Девоншир-Хаус называет меня не иначе как Колючкой.

— Какой кошмар! — рассмеялся Уильям. — К счастью, тебя не очень-то волнует, что говорят о тебе люди, но Каро совсем не такая. В отличие от тебя, мама, она нуждается в поддержке и одобрении. Да, она бывает своенравной, но это упрямство тоже частичка ее очарования. Она может вести себя безответственно, но я только еще больше люблю ее за это, она такая великодушная, добрая, умная и так не похожа на других! Прошу тебя, мама, попытайся быть к ней добрее, попробуй хоть чуточку полюбить ее!

— Конечно, я попытаюсь, — сказала леди Мельбурн, — хотя до сих пор мне никогда не приходилось заставлять себя кого-нибудь полюбить. В свое время мне было необходимо наладить отношения с семейством Бесборо, но, по правде говоря, дружбы между нами никогда не было. Единственный член этой семьи, который мне действительно симпатичен, — если, конечно, эту девушку можно назвать полноправным членом семьи Бесборо, — это Фанни Валери.

— Между прочим, Фанни — ближайшая подруга Каро.

— Эта милая девочка прекрасно знает свою выгоду.

— Ты, кажется, сказала, что она тебе нравится?

— Так и есть. Я просто полагаю, что Фанни достаточно умна, чтобы афишировать свои истинные чувства, особенно по отношению к той, к кому она приставлена в качестве компаньонки. Кстати, ты уже написал Каролине?

— Да, сегодня. Но мы с ней уже давно обо всем договорились.

— Если бы Пенистон был сейчас с нами!

— Я разделяю твои чувства, мама. Сначала я и думать не хотел о том, что он освободил мне дорогу, но я уверен, он бы не слишком обрадовался, если бы я по собственной глупости упустил свое счастье. Бедняга, он ведь тоже был влюблен…

— А ты когда-нибудь хотя бы пытался найти свое счастье с другой девушкой?

Уильям снова улыбнулся своей иронической улыбкой:

— Уверяю тебя, что я не упустил ни единого шанса, который подарила мне судьба; некоторые из этих интерлюдий оказались весьма занятными, и я получил от них свою порцию удовольствия, но… Все они длились недолго и в конечном счете не принесли мне утешения.

— А вот Каролина, насколько я слышала, нашла утешение в обществе двух своих кузенов, — ехидно заметила леди Мельбурн.

— Возможно, она и пыталась, но Каро вовсе не распущенная. Прошу тебя, не говори сейчас ни слова! В этом она совсем не похожа на остальных женщин своего семейства, да-да, она совсем другая! Флирт для нее — всего лишь игра, и она никогда не пойдет дальше.

— Хартингтон определенно надеялся стать ее мужем.

— Так бы оно и случилось, если бы не судьба, которая подарила этот шанс мне. Но полно, мама, я больше не хочу об этом разговаривать.

Проведя некоторое время в раздумьях, леди Мельбурн в конце концов была вынуждена признаться самой себе, что женитьба ее сына на единственной дочери лорда Бесборо — это, пожалуй, все, чего она только может для него желать. Ей ничего не оставалось, как сделать вид, что все идет своим чередом, хотя она и пообещала себе, что ни леди Бесборо, ни герцогиня ни на секунду не должны усомниться в том, что она совершенно не одобряет выбора сына.

Они обе оказались чрезвычайно полезны, когда ей было необходимо войти в высшие круги лондонского общества. Семья ее мужа в то время не пользовалась особым авторитетом, и только его состояние позволило ему жениться на дочери сэра Ральфа Милбэнка, главы старейшего йоркширского рода, и получить звание пэра.