– Трое бухгалтеров, ну или там офисных секретарей, короче, марателей бумаги бесполезных. Один юрист, тоже ничего не умеющий делать руками. Двое рабочих по уборке улиц, ребята в принципе работящие, но, кроме тяжелого физического труда, мало на что способные, – скривилась Ида, явно не слишком высоко оценивающая вышеназванных. Впрочем, по мнению Алекса, лучшим учителем являлась сама жизнь, особенно если она использовала смерть в качестве стимула. Те же рядовые за какой-то месяц, если их толково учили и неплохо лечили, из обычных гражданских превращались в нечто реально опасное для противника. – Четверо полицейских. Нас благодаря какому-никакому боевому опыту по возможности старались брать живьем, так как мы могли стать эффективными боевыми единицами. Психолог, теперь ставший главврачом, так как никого другого, хотя бы поверхностно разбирающегося в медицине, просто нет. Девочка для отдыха из вип-салона, та самая, которая, несмотря на свою профессию, сейчас в шоке и может так и не прийти в норму. И двое ученых. Вячеслав и смешной коротышка с незапоминающимся именем, похоже, проводивший все те измерения, результаты которых мы выслушали. В общем, ничего хорошего.

– Техники и запасов у нас относительно много, – начал рассказывать о своем поле деятельности Алекс, разгребавший завалы. – Даже несмотря на катастрофу. Просто слишком мало выживших осталось, чтобы волноваться в ближайшее время из-за нехватки чего-нибудь. Относительно уцелели и могут быть быстро разрыты восемь аптек. Есть аж три десятка магазинов с продуктами, пускай даже половина имеющегося в них товара скоро испортится. Четыре точки с бытовой техникой. В целости и сохранности торговая галерея с одеждой, даже стекла все на месте, а охранная система пытается вызвать полицию и не пускать посторонних. Что еще…

– Системы защиты, – напомнила ему Ида. – Сейчас это даже важнее, чем люди. Стоит на нас напасть более-менее организованному противнику, и мы покойники.

– В связи с вероятностью повторного налета участок… ну, то, что от него осталось, приведен в более или менее готовое для обороны состояние. – На секунду задумавшись, пилот продолжил свой доклад и переключился на вещи, менее важные для сиюминутного, но более необходимые для долговременного выживания. – Удалось восстановить еще две турели, а если честно, просто заново подвести к ним питание. Установка стационарного щита восстановлению не подлежит. Ее раздавило несущей стеной, так что даже ремонтировать нечего – просто хлам. В участке бригада наших рудокопов на добровольно-принудительных началах под руководством Гомеса продолжает долбить стену оружейки. Если ваши воспоминания точны, лейтенант, то наш арсенал существенно пополнится и мы сможем хоть как-то перекрыть периметр. Но до этого, судя по темпам работы, еще долго. Минимум сутки провозятся. Кстати, Рикардо вскрыл хранилище улик, так что если кому-нибудь удастся придумать, на какое доброе дело пустить синткокаин и пару килограммов новомодной химической конфетти – можете обращаться. Правда, заранее предупреждаю, если застукаю под кайфом – вырву ноги.

– И правильно, нас и так мало, чтобы портить себе здоровье разного рода химией. – Ида Замволт после этих слов помассировала изборожденный морщинами лоб и с усталостью в голосе спросила: – Еще что-нибудь по общим вопросам есть? Вы, Алекс, как самый соображающий в военном деле, сможете подобрать небольшой отряд, не более двух-трех человек, для исследования окружающей местности? Мы сейчас полностью слепы и глухи. И неизвестно, что или кто нас окружает.

– Лучше не отрывать людей от разбора завалов. Пока еще есть надежда найти кого-то выжившего. Если я правильно помню из баз гражданской обороны и механики катастроф, вероятность успешных спасательных действий максимальна в первые пять дней и падает только на седьмые сутки. – Поудобнее выпрямив все еще ноющую ногу, пилот, а теперь вынужденный глава внешней разведки и вооруженных сил продолжил: – Мы с Сэмми немного подшаманили несколько найденных игрушечных флаеров на дистанционном управлении. Конечно, это жалкая замена разведывательным дроидам или «мошкаре», но уже сегодня сможем хотя бы приблизительно оценить развалины с воздуха и немного осмотреться по сторонам. Сдерживают только крайняя маломощность игрушек и некоторые ограничения в навигационном оборудовании.

– Ну, допустим, там я поковыряться смогу, когда руки дойдут, а пока максимум пятьдесят метров высоты – это же нулевой горизонт для самодельной игрушечной техники. – Задумавшийся о чем-то компьютерщик встрепенулся и добавил свои пять копеек в обсуждение. – И мощных передатчиков у меня тоже нет – так что полкилометра-километр. И то потребуется поднять пару ретрансляторов повыше. Я вам не фокусник, чтобы из ничего конфетку делать. Если бы наши коповские летающие глаза сохранились, было бы получше. Увы, пока нашел только один, да и тот по сути – лишь мятый корпус и полведра деталей. Одна надежда на арсенал…

– Копать-то есть чем? – осторожно спросила Ида.

– Угу, – спокойно откликнулся Алекс. – Говорю же, нашли магазины с бытовой техникой. В том числе и дроидами-строителями в заводской упаковке. Никто руками битый камень не носит, все через пультики механическими работниками командуют. В принципе потом их удастся и под боевое применение перепрошить. Вот только бронирования нет вообще, бока можно проткнуть пальцем. И пожалуй, с выходом за пределы исследованной территории мы повременим. Толку от двух непрофессиональных наблюдателей будет мало, а детекторы движения почему-то тоже хранятся в арсенале.

– В кладовой не положено оставлять, а на дело их и не брали никогда, – буркнула полицейская, обладающая изрядным опытом. – Город же. Реклама, прохожие, машины, в общем, всех источников помех не перечислить. Да! Как с транспортом?

– Почти весь разбит и непригоден для использования, – мрачно вздохнул компьютерщик. – Вы же знаете, как легко воспламеняются батареи движков и как ярко они горят. Стоит взорвать крайнюю машину, и от ее жара начинается цепная реакция, за полчаса захватывающая целую стоянку. Удалось найти с пяток обычных гражданских драндулетов, один частный летающий флаер на четыре места, а также условно грузовой фургон мороженщика.

– Как вы думаете, куда подевались уцелевшие малиниты? – спросил Сэмми, нервно стуча пальцами по корпусу извлеченного из кармана и уложенного на колени наладонника.

– Понятия не имею, – вздохнула седовласая лейтенантша. – Кто знает, какую программу им в мозгах прошили и насколько успешно она сработала в текущих условиях. Может, в округе шляются, караулят удобный момент, чтобы добить нас. А может, на юг рванули, на слонов охотиться, которых их священный пророк нечестивыми животными обозвал. В нашем родном измерении их уже и можно-то было лишь по зоопаркам найти, а здесь они, наверное, еще всюду водятся.

– На кого? – не понял бывший пилот. – Это что еще за твари?

– Вот. – Компьютерщик при помощи наладонника вызвал голограмму – изображение серокожего исполина, на чьей оснащенной внушительными бивнями голове уместился какой-то загорелый едва ли не до состояния черноты человек. – Никогда не видел?

– Даже не знал, что такие бывают, – пожал плечами Алекс. – Думал, будто у нас на Земле единственное крупное животное, которое со щупальцами, это осьминог. Да и тех встречал лишь в аквариумах дорогих суши-ресторанов. А с чего фанатики должны были начать на них охотиться?