Генри долго молчал, спрятав лицо в ладонях.

– Инспектор, – произнес он немного погодя, – я ничего не могу рассказать. Даже не просите.

Артур поспешно встал:

– Не хочу показаться грубым, инспектор, но прошу, поймите, я не видел сына три года!

Казалось, он с трудом смог отвести взгляд от лица Генри. Дрю медленно повернулся к писателю.

– Я понимаю, мистер Уайт, прекрасно понимаю.

Он собрал вещи, обмотал шею шарфом и надел элегантное пальто. Затем приблизился к Генри и хитро, по-кошачьи улыбнулся ему:

– Небольшой совет, молодой человек. Не уходите в ближайшее время далеко от дома. И будьте осторожны: там, где появляется старший инспектор Дрю, неизменно вскрывается правда. Увидимся завтра. Хочу с вами по-дружески поболтать.

На этой ноте полицейский холодно откланялся и вышел. Дверь за ним громко захлопнулась.

– Странный тип, – помолчав, сказал Генри.

– Поставь себя на его место, – заметил Артур. – Это дело – крайне запутанное. В любом случае, мальчик мой, надеюсь, ты не станешь и дальше настаивать, будто не представляешь, зачем Боб сюда приходил?

Вновь наступила тишина, которую прервал я, задав целую серию вопросов:

– Генри, с чего ты так осторожничаешь? Из-за нападения на мистера Уайта той ночью? Или потому, что через несколько дней я видел тебя у оксфордского поезда, а Латимеры ровно в то же время – на вокзале Паддингтон? Теперь хотя бы с этим стало понятно – они ошибочно приняли за тебя Боба Фарра. Ну же, Генри, объяснись, хватит молчать! Инспектор ушел, нам-то ты можешь доверять!

Мой друг с грустью посмотрел на нас. В его глазах застыли слезы.

– Папа, Джеймс, умоляю, не наседайте. Когда-нибудь я все расскажу сам. Только не сейчас, прошу вас. Сейчас мне нужно подумать.

На следующий день Дрю с самого утра пришел допрашивать Генри. Беседа длилась недолго, и сердитый полисмен, понурившись покинул дом меньше чем через пятнадцать минут после начала разговора.

Мне было несложно представить, что там происходило. Совершенно очевидно, мой друг не открылся и старшему инспектору, к вящей досаде последнего.

Как и ожидалось, вечером вся деревня уже судачила о «воскрешении» Генри. Когда мама вернулась из магазинов домой, каждый уже хоть раз, да произнес его имя. Оно застыло на губах буквально у всех: мясника, булочника, а уж о бакалейщике даже говорить не буду.

Я не рисковал выходить на улицу, предпочтя запереться у себя в комнате и собрать воедино тысячи мыслей, крутящихся в голове.

Вечером к нам заглянули Джон и Элизабет. Моя сестра, инквизитор в юбке, разумеется, тут же принялась с самым невинным видом выпытывать у меня секреты. Особого результата, впрочем, ее ухищрения не принесли, хотя она и выведала почти все, что знаю я. Джон и родители больше молчали. На лицах у них отразилось явное облегчение от неожиданного приезда Генри, однако при этом все испытывали какое-то необъяснимое, зловещее предчувствие. И действительно, смерть – странная и необъяснимая – уже вновь готовилась посетить наши края.

С тех пор как Генри вернулся, старший инспектор Дрю надолго засел в деревне. Он слонялся повсюду, стучался в каждую дверь и задавал вопросы. Нет необходимости говорить, что наш дом оказался в числе первых, удостоившихся его визита. Меня и моих родителей подробно расспросили о Генри, о его детстве, увлечениях и характере. Психолог вышел на охоту в полном вооружении.

Пресса продолжала работать со здравой сдержанностью. Время от времени появлялись статьи, посвященные ошибке с опознанием тела, но вопреки ожиданиям многих передовых полос они не занимали. Видимо, Артур обладал куда большим влиянием, чем я предполагал.

Я пошел повидать Генри на следующий вечер. Он обстоятельно рассказал мне об Америке, о представлении со своим двойником, Бобом Фарром, и об их невероятном сходстве, позволявшем так ловко обманывать массы. Я поинтересовался планами друга.

– У меня нет никаких мыслей, Джеймс, – ответил он. – Нужно подвести некоторые итоги.

Когда же я поднял тему убийства, Генри вновь спрятался в панцирь. «Потом, Джеймс, потом. Дай подумать», – вот и все, что он сказал.

А затем состоялась встреча, которую ни я, ни кто-либо другой из присутствующих, а особенно старший инспектор Дрю, вероятно, не забудет до конца жизни. С момента возвращения Генри прошло около недели. Стоял холодный вечер позднего ноября. По просьбе Дрю Артур собрал всех причастных к делу у себя. В камине потрескивал огонь, но из-за самой атмосферы людей словно сковал холод. Кроме того, старший инспектор привел двух полисменов, и те встали возле двери гостиной с явным намерением не выпускать ни единой души.

Латимеры сидели на диване. Бледная Элис прижалась к мужу, который и сам чувствовал себя далеко не спокойно. Справа от них разместились дрожащие Джон и Элизабет. Артур с Виктором заняли два кресла, а мне и Генри достались стулья по обе стороны от камина. В сером вельветовом костюме, голубой рубашке и при бабочке мой друг выглядел элегантно, однако его поза явственно выдавала тревогу. Он неподвижно сидел, положив локти на колени, и смотрел куда-то на дверь, нервно перебирая пальцами.

Старший инспектор Дрю, заложив руки за спину, стоял лицом к камину. Внезапно он резко развернулся и звенящим голосом выкрикнул:

– Дамы и господа, я надеюсь, что тайна, скрывающая смерть Боба Фарра, прояснится сегодня же вечером. Более того, дьявольский убийца в этот самый момент находится здесь, среди нас!

Комнату словно накрыло волной ужаса, но никто не проронил ни слова. Дрю спокойно зажег сигарету, несколько раз дунул на нее, а затем продолжил:

– Пока попрошу меня не прерывать. То, что я сейчас поведаю, на первый взгляд может показаться не относящимся к делу. Я сказал «на первый взгляд», так как позже вы все поймете. Итак, повторюсь, даже если мой монолог покажется вам бессмысленным, пожалуйста, не перебивайте.

Дрю залез в карман пиджака и вытащил резиновый мячик. Он с хищной улыбкой покидал его из руки в руку, а затем продемонстрировал всем.

– Посмотрите и скажите, что вы видите.

На такую явную чушь ни у кого с ходу не нашлось ответа. Удовлетворенный произведенным эффектом, старший инспектор продолжил:

– Это не просто мячик, а орудие преступления! Точнее, именно он сыграл крайне важную роль в нашем спектакле – убийстве в опечатанной комнате. Думаю, я не ошибусь, если скажу, что некоторые из вас до сих пор грешат на потусторонние силы.

Пока он убирал мячик обратно в карман, никто не проронил ни слова.

– Заметьте, я не отрицаю существование духов. Нужно быть глупцом, чтобы напрочь отвергать необъяснимое. Но в данном деле очевидно одно: мы столкнулись не с привидением. Наш противник – дьявольски умный убийца из плоти и крови.

В комнате стояла такая тишина, что можно было бы услышать, как падает на пол булавка.