темно. Никаких оконцев для пленников. Судя по запаху, раньше это был склад боеприпасов. Ужасно пахло земляным маслом. Потому помещение небольшое, каменные стены, без деревянных перекрытий; если зелье взорвется, так хоть не пострадают соседние комнаты.

Дверь новая, из непрочных досок. Судя по запаху – маслина. Не удивительно, это самое распространенное дерево в округе. Доски были усилены свинцовыми пластинами, тоже материал, которым богат полуостров.

Из щелей в двери пробивались робкие лучики света. Доносились звуки подземелья: капала вода, кричали люди, слышался смех и звон бронзовых доспехов. Как не похоже на все те звуки, что Хенельга слышала раньше. Особенно она не могла привыкнуть к звону бронзы.

Ее родичи носили костяные доспехи, что по прочности превосходили бронзу и даже железо, в которое облачаются воины Гирции. Бронза используется реже, она менее прочна, дорогая, зато более ремонтопригодная. Похоже, только по этой причине данаи ее предпочитают другим металлам.

Хенельга прижалась к доскам двери, попыталась просунуть палец в одну из щелей. Сделать этого не удалось. Хоть из маслины не получаются качественные доски, но эта дверь была надежной. К тому же за ней находился коридор, который наверняка сторожат воины.

Из всего произошедшего она могла сделать вывод, что их похитили не простые бандиты. Но на наемников эти люди тоже не походили. Наемники на службе города бледные, в странных одеждах: чем-то похожие на кожаные рубахи и штаны резчиков.

Кто же эти люди? Горожане? Но те палец о палец не ударят, чтобы предпринять что-то.

Больше всего похитители походили на пиратов. Первое впечатление не было обманчивым. Но эти люди явно служат городу, привели их не в порт, а в каземат.

По спине Хенельге пробежали мурашки.

Эти люди были работорговцами из рудников на севере. Не зря же они всю дорогу кричали, что эти двое беглецы.

Лучше всего ложь прятать за правдой. Так в нее быстрее поверят. Этим людям надо сохранить видимость законности, что они и сделали. Легитимизировали действия по отношению к свободным чужакам. Проклятье. Из этой петли не вырваться.

Хенельга вновь начала пробовать дверь на прочность. Постепенно удавалось расшатать крепления, дерево скрипело, свинцовые гвозди болтались в гнездах. Но сколько пройдет времени, прежде чем удастся проковырять отверстие.

Земляной пол утоптан, да не известно, как глубоко придется рыть. Хенельга попыталась, но только сорвала ногти.

Где-то рядом находились ее товарищи. Как бы не противно было, но женщина радовалась, что они рядом. Пусть не тут, не за стеной в соседней камере, но рядом.

Прислонившись к двери, Хенельга позвала Эгрегия, а затем Виала. Никто не отозвался. Она попытала счастье, позвав Мустифа. Сама не знала, зачем спрашивала этого предателя.

Если он и был рядом, то не ответил.

Хенельга злорадствовала, что предатель оказался в таких же условиях. Он явно не думал, что его бросят в каземат, а потом отправят в рудники. Как троицу других. В рудниках кемилский юноша приглянется многим. Что, впрочем, ему только на руку, не придется рыть тоннели и добывать руду.

Ничего изменить не удастся, если Виал сам не найдет брешь в броне врагов. Слабое место у них – жажда наживы, но гирцийцы сейчас не могли предложить ничего взамен.

Изворотливый Виал должен найти выход. Должен вытащить их.

Хенельга уселась в углу, постаралась занять удобную позу. Не хотела, чтобы тело одеревенело, потребуются все силы, когда появится шанс сбежать.

Земляной пол был холодным, вытягивал силы. Спутники женщины находились в таких же условиях, но никто из них не мог поделиться переживаниями. Одиночество пугало каждого из них, хотя никто не пытался признаться в этом.

Чужестранцев взяли по отдельности. Только с женщиной вышла накладка, но она сама явилась в ловушку.

Разместили их в одном месте, но в разных участках стены. Это должно сломить их, ведь предстояло еще поговорить о некоторых делах.

Виал очнулся в темной камере и не сразу понял, где он находится. Лицо было липким, нос пульсировал, но все зубы на месте. Хоть это радует. Не хотел он расставаться с этой своей особенностью.

Так глупо попался. Не верил, что в Тритогении им что-то угрожает, кроме ксенофобии местных. Оказалось не так, ситуация опаснее, чем он думал. В порту были тиринские корабли, но никаких судов с запада. Они и так редко захаживают в Парнест, предпочитая идти дальше на восток в Пифен.

Обследовав камеру, Виал убедился, что спутников нет рядом. Но он не сомневался, что их постигла подобная же судьба. В предвоенное время цена мелкой ошибки может обернуться крахом всего предприятия. Так что их взяли. Взяли всех, но по отдельности.

Данаи сработали превосходно. Виал даже не помнил, как столкнулся с врагами. Хороший удар по голове, и памяти как не бывало.

Последнее, что он помнил, как намеревался посетить таберну.

Видать посетил, раз голова страшно болит.

Виал надеялся только на то, что никто из его спутников серьезно не пострадал. Эгрегий и Хенельга наверняка будут отбиваться, возможно, им удастся сбежать. Если они не будут геройствовать, то спасутся. Виал сомневался, что его товарищи проявят осторожность и покинут город.

Так что они где-то здесь, рядом.

Прошло много времени, прежде чем к нему явились. В коридоре раздались шаги, сквозь щели в двери Виал увидел неуверенный огонек лампы. К двери подошли, отворили тяжелый засов.

На пороге остановились двое. Казалось бы ерунда, можно попытать счастье. Но эти были вооружены, крупны, словно варвары северяне. Дубинки они держали в руках, красноречиво показывая, что готовы пустить их в ход.

Эти ублюдки улыбались, предвкушая развлечение.

Виал плохо их видел, но понимал, что это не данаи. Слишком бледная кожа, высокий рост и крепкие мускулы. Данаи тоже хорошие воины, но в организованном строю, в индивидуальном порядке они уступают этим великанам. Толи из Коматии, толи из Венавии – это навклер не мог сказать. Из одежды на них набедренные повязки.

Простой наряд не случаен. Так и кровью не заляпаешься, и ежели понадобится, можно не только мускулами мучить пленника.

Воинам предстояло обрабатывать постояльца камеры, а собственно задавать вопросы должен