спутники не должны были разделять его судьбу. Боги не собирались карать пирата. Виал не сомневался, что сможет сбежать или хотя бы погибнуть, пытаясь. Но его спутники тут причем?

При свете восходящего солнца Виал смог рассмотреть товарищей. Они были в грязи и крови, но вроде бы держались. Даже Хенельга, пережившая насилие, не казалась сломленной.

Виала удивила ее выдержка. Либо она хорошо скрывала эмоции, либо воспринимало случившееся иначе, чем это сделали бы цивилизованные люди. Жаль, не спросить, не поддержать подругу. Не получалось даже обработать раны спутников.

Им не предоставили ни воды, ни одежды, чтобы прикрыть срам.

В шахтах, быть может, предоставят тряпки, но по пути туда пленникам ничего не полагалось. Чтобы они меньше помышляли о том, чтобы сбежать. Виала бы это не остановило, бывало приходилось с корабля бросаться в воды в чем есть, а потом скрываться в камышах на берегу.

Крыша фургона постепенно нагревалась. По прикидкам Виала фургон рассчитан человек на десять, так что четверым здесь относительно комфортно. Иным везло меньше, дорога отбирала жизни рабов.

Торговцев это не беспокоило. До полудня телега катила на север со скоростью самого упрямого осла. Оси под днищем натужно скрипели, сводя пленников с ума. Попеременно теряя сознание, они отдыхали мгновение, но затем пробуждались в этом кошмаре.

От досок воняло, дневной жар усиливал запах. Сотни пленников, перевезенных в фургоне, оставили следы. Смесь запахов одуряла, пропитывала тех, кто находился внутри.

Даже найди они приличную одежду, все равно не скроются среди свободного населения. Запах рабов их выдаст с головой.

В полдень телега остановилась. Людей внутри тряхнуло так, что они повалились на липкие доски. Мустиф застонал, но не пришел в сознание.

Снаружи раздавался смех, удаляющийся куда-то в сторону. Виал сомневался, что они уже прибыли в Липсидры. Он поднялся, держась за стены, пришлось осмотрительно ставить ноги, иначе потревожил бы раненных товарищей. Навклер подтянулся к окошку и крикнул, требуя воды.

Ответом ему был только смех да стук камней, ударяющихся о стены фургона. Варвары не собирались поить пленников. Для этого не было в фургоне предусмотрено никакого отверстия, а выпускать рабов – рискованно.

Виал вздохнул и сполз по стенке вниз.

– Это моя вина, – сказал он.

Ответа не было. Виал надеялся, что его переубедят, но на это у товарищей не было сил.

Эгрегий и Хенельга расположились поудобнее, вытянулись и отдыхали. Мустиф лежал без сознания.

Виал не знал, чем помочь спутникам, ведь сам выглядел не лучше.

Им оставалось только ждать, рассчитывая на то, что дорога не доконает их.

Под солнцем фургон нагревался быстро. Внутри становилось все жарче, люди начали задыхаться и терять сознание. Даже забравшись к окошку, они не могли вдохнуть свежего воздуха. Снаружи было так же жарко, как и внутри. Ветер ударял в другую стену фургона, не достигал оконца.

Голоса варваров раздавались где-то в стороне. Они наверняка расположились в тени под скалой или деревом, а фургон бросили на дороге. Смысла не было его отводить в сторону. Лишь ослам, что тянули телегу позволили передохнуть в стороне.

– Да мы ж так сдохнем! – сказал Виал.

Или только подумал, сил ни на что не было. Какое уж бегство, выжить бы.

Темные штольни Липсидр теперь не казались ужасным местом. Там будет прохладно, с потолка капает вода. Пленники могли только мечтать о таком.

Время тянулось бесконечно; фургон уже был в движении.

Пленники не заметили, когда ослов пригнали к телеге, заставили идти дальше по дороге. Уже изменился уклон, дорога явно шла вверх. Прохладней не становилось, воздух все такой же тяжелый, но солнце ушло. Вокруг поднимались камни, путь был проложен через скалы.

Один или два дня ушло на дорогу. Пленники уже не могли точно знать, когда они покинули город. Все, что было в прошлом, померкло, остались только смрадные доски, окружающие со всех сторон.

Чужестранцев выгрузили в свободном бараке. Здесь же оставили миску с водой. Ее должно было хватить, чтобы пленники не умерли. Первой пришла в себя Хенельга; обостренное обоняние сразу указало, где находится вода. Женщина могла бы выпить все, но вовремя вспомнила о спутниках. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы остановиться.

С огромным сожалением она отставила миску. Решила, что надо будет справедливо разделить воду.

В бараке было темно, поблизости ничего не было. Ни мебели, ни кроватей для рабов. Строение не было новым, особый запах въелся в него. Едкий серный смрад не мог заглушить рабской вони. Тут содержались десятки рабов, но произошло нечто, из-за чего барак опустел. Это могла быть только чума.

Болезнь могла остаться здесь, въелась в эти половицы.

Хенельга вспомнила предупреждение Виала, что для нее болезни в иных землях могут быть опасны. Непривычный климат, ослабленный организм, враждебные духи.

Отчаиваться не надо. Тем более сейчас, болезнь не самое страшное, что может ожидать.

Хенельга помнила, как с ней поступили в каземате, понимала, что подобное может продолжиться тут. Вряд ли, местные обласканы женским вниманием, так что любая рабыня будет цениться. Ее не отправят в рудники, но уж лучше туда, чем жалкое существование в виде подстилки надсмотрщиков.

Варвары из Парнеста только позабавились, позволили жертве сопротивляться. Кровь и ранения они восприняли как часть игры. Но надсмотрщики смотрят на это иначе. Тем лучше, не за чем тянуть.

Отвратительные мысли, но избавиться от них нельзя. Хенельга рада была бы верить, что навклер выкрутится и в этот раз, но жизнь доказывала обратное. Ведь вон он лежит, не приходя в себя.

Товарищей стоило бы напоить, Хенельга боялась растерять драгоценные капли. Лучше, чтобы они сами начали пить. До утра ее мужчины не оживали. Лишь Мустиф стонами показывал, что еще жив.

Вот ему-то воды не достанется. Хенельга не собиралась делиться драгоценностями с мерзким предателям. Поделом ему, раз подставил всех.

С восходом очнулся Эгрегий. Не замечая ничего вокруг, он позволил подтащить себя к миски и не хотел отнимать от нее губ. Пришлось оттаскивать, чтобы осталось вода для навклера.

Виал долго не приходил в сознание, но когда