Она взглянула на него, и сердце ее заныло от любви и жалости. На его лице уже не было ненависти, он смотрел на нее серьезно, прямо и ждал честного ответа.

— А нужно ли говорить об этом, Билл? — произнесла Келли и искренне добавила: — Не лучше ли все забыть?

И вдруг, к ее удивлению и радости, Билл снова изменился. Вся его враждебность куда-то исчезла. Он даже улыбнулся, обратившись к ней:

— Как странно, все время мы ссоримся, как только речь заходит о моем брате, да? — Но потом улыбка исчезла с его лица, и он спросил ее с искренней теплотой в голосе: — Келли, скажите мне только одну вещь… — Она ждала, готовая ответить на любой его вопрос, лишь бы только вернуть мир между ними. — Вы вообще-то… вы любили его?

На всем свете существовал только один человек, которого она любила. И этому человеку она смотрела сейчас в глаза.

— Я больше не люблю Скотта, — спокойно призналась Келли.

Ей показалось чудом, что сразу после этих слов, исключительно благодаря личному обаянию, Билл без труда восстановил их отношения. Скоро она уже снова смеялась. И хотя эту сцену в середине ужина, конечно, трудно было забыть, Келли готова была сделать вид, что ничего не произошло, поскольку Билл опять превратился в самого милого и приятного мужчину, какого она только знала.

Келли понятия не имела, который час, когда он привез ее домой. Ей хотелось только, одного — чтобы этот вечер никогда не заканчивался. Но на этот раз она удержалась у двери своей квартиры от искушения пригласить его на чашку кофе и тут узнала, оказавшись на вершине счастья, что такие мужчины, как Билл Макгаурен, не нуждаются в приглашениях, если настроены продолжить вечер.

Нежно взглянув на нее, он протянул ей ключи.

— А можно мне зайти и постараться вымолить прощение за то, что я расстроил вас за ужином? — ласково спросил Билл и, не дожидаясь ответа, вошел следом за ней в квартиру, прикрыл дверь и протянул к ней руки.

Келли без колебаний вступила в его объятия, чувствуя восторг и небывалое счастье, когда его сильные руки сомкнулись вокруг нее.

— Дорогая моя, — прошептал Билл, и его губы слились с губами Келли.

Потом, не прерывая поцелуя, Билл быстро освободил ее от пальто и крепко прижал к своему мускулистому телу.

— О, Билл! — простонала она в экстазе, готовая немедленно сорвать с себя всю одежду, чтобы почувствовать его прикосновение к коже, отдать ему все свое тело, чтобы между ними больше не было никаких преград. Она любила его и хотела слиться с ним воедино.

Но именно в этот роковой момент его руки, ласкавшие ее, остановились. Билл разжал объятия и отодвинулся от нее.

Озадаченная, еще совсем неопытная в таких делах, Келли, инстинкт которой подсказывал, что они должны пойти дальше, что их объятия должны стать неразрывными, подняла голову и посмотрела Биллу в лицо.

— Не смотри на меня так, Келли, — попросил он. — Ты так на меня смотришь, будто у тебя отняли любимую игрушку.

Все еще чувствуя жар, исходивший от его тела, Келли постаралась ухватиться за остатки здравого смысла.

— Ты… ты так красноречиво извиняешься, Билл, — с трудом пробормотала она, едва возвращаясь в реальность неизвестно откуда, — что просто не могу ничего с собой поделать — прощаю тебя. — Она задохнулась и закашлялась, прежде чем смогла продолжать: — Ты прав, конечно. Завтра нас обоих ждет напряженный рабочий день. А… тебе еще ехать в Суррей, да?

Она отступила от него, а он не стал ее удерживать.

— Не хочешь ли чашечку кофе, перед тем как уйдешь? — спросила Келли, очень надеясь, что он вежливо откажется.

И он отказался.

— Нет, пожалуй, нет, спасибо. Как ты правильно заметила, мне еще ехать в Суррей.

Келли прошла с ним к двери, стараясь выглядеть так, словно не пережила только что самые потрясающие эмоции в своей жизни, как будто между ними вообще ничего не произошло, что было очень далеко от правды.

— Спасибо за прекрасный вечер, Билл, — произнесла она, стараясь говорить обычным дружеским тоном и очень надеясь, что он не догадывается, что она вся сгорает от желания снова оказаться в его объятиях.

— Тебе спасибо, Келли, — отозвался Билл, и его рот изогнулся в улыбке. Затем он взял ее руку, поднес к губам, церемонно поцеловал и, прежде чем элегантно спуститься по лестнице, пожелал ей спокойной ночи.

Если у Келли и были когда-то идеи расшибиться в лепешку на работе, чтобы Билл знал, какую ценную секретаршу он теряет в ее лице, то они исчезли без следа, когда она проснулась на следующее утро. Келли много размышляла после его ухода и осталась при мнении, что будет лучше для всех, если она уйдет, когда закончатся обещанные Дональду три месяца.

Келли даже представить себе не могла, как теперь показаться Биллу на глаза после того, как вчера она так откровенно готова была ему принадлежать, хотя попрощались они вполне дружески.

Внутри у нее все переворачивалось от стыда, стоило ей вспомнить, как она закинула руки ему на шею, бесстыдно прижималась к нему всем телом… У нее было внутреннее убеждение, что Билл сразу перестал бы целовать ее, если бы она оказала ему хоть малейшее сопротивление. Но она не сопротивлялась, а прижималась к нему так, что он никак не мог заподозрить в ней девственницу, и кто же может его упрекнуть, если Билл теперь решит, что он только очередной поклонник в длинном списке ее побед? По намекам Скотта он и так почти уверен, что они были любовниками.

Вспомнив про Скотта, Келли сразу поняла, почему Билл остановился и не стал продолжать их ласки. Наверное, тоже вспомнил в тот момент про брата. Она понимала, что ничто не могло так охладить его пыл, как мысль о том, что из-за этой девушки, которую он сжимает в объятиях, чуть не погиб его любимый младший брат.

Она вздохнула, вылезая из ванны, и стала собираться на работу. Скотт всегда будет стоять между ними, убивая всякую искру их теплых отношений. Лучше сразу перестать мечтать о том, что в один прекрасный день Билл откликнется на ее страсть. Он просто не допустит этого, никогда.

Впервые за те несколько недель, что они работали вместе, Келли пришла в офис раньше него. И тут же забеспокоилась: что могло с ним случиться? Авария? Заболел? Он всегда был на месте, когда она приходила, и работал. И когда через пять минут после нее он стремительно влетел в приемную, испытала настоящее облегчение.

— Никому не говори, я проспал, — бросил он на ходу и скрылся в своем кабинете.

Она чуть было не сказала невинно: «Надо было лечь пораньше спать». Но вместо этого только зарделась, когда он быстро вышел и взял у нее со стола почту, которую она еще не начинала разбирать.

На долю секунды в глазах Билла мелькнула нежность, когда он заметил, как она покраснела, отчего Келли покраснела еще сильнее. Тогда Билл наклонил голову и поцеловал ее в самый кончик носа.