ГГ положил на стойку смартфон с фотографией Ханса Рунне на экране.

– Узнаете его?

Никакой реакции. Парень напряженно всматривался в лицо, честно пытаясь вспомнить. ГГ подсказал число, вечер, когда Рунне, по их сведениям, был в баре отеля и где его след обрывался, но нет.

– Я сейчас посмотрю, работал ли я в тот день, – бармен поискал в календаре. – К сожалению, нет. Может, мне у коллег спросить?

Пока все присутствующие в зале изучали снимок, ГГ успел перейти от джина к виски. Один официант узнал Ханса Рунне, но когда именно он его видел и был ли с ним кто-то еще, этого он вспомнить не смог.

Одинокий вечер, без всяких желаний и намерений. «Что ты здесь делаешь, братец?» – спросил бы ГГ Ханса Рунне, окажись тот рядом с ним за одной стойкой. «Зачем ты вообще сел на автобус до Крамфорса, а следом на поезд до Хэрнёсанда, все эти мили, на что ты рассчитывал?»

По старой привычке его взгляд блуждал по помещению, совершенно независимо, сам по себе, бездумно задерживаясь на несколько секунд то на одной, то на другой женщине.

Все они выглядели довольно молодо, что уже само по себе являлось для него предупреждающим сигналом. Больше он не станет наступать на старые грабли и сближаться с женщинами моложе себя.

Одна из них случайно встретилась с ним взглядом и тут же отвела глаза. Ох уж эти мимолетные взгляды в баре отеля.

Еще один бокал, на этот раз точно последний.

Его предыдущая подруга была ровесницей этих женщин. Должно быть, виноват приглушенный свет и выпитый алкоголь, но он действительно видел ее там, сидевшей в зале, среди смеющихся женщин. Дело было даже не в их телах, такое избитое клише, а скорее в любопытстве, которое они будили в нем. Возможность увидеть мир в новом свете, глазами того, кто старается многого не замечать, чтобы лишний раз не пугаться. Чтобы оставшаяся жизнь не походила на ту, какой она была прежде.

Минным полем.

Она забрала свою зубную щетку и прочую дребедень, что валялась вокруг, и заявила, что в первую очередь должна думать о себе. Она имеет на это полное право.

ГГ говорил об этом с одним своим приятелем, знакомым еще с юности, с которым он время от времени пересекался. Друг оказался преданным и ездил к той женщине, которая, как оказалось, завела отношения лишь для того, чтобы забеременеть, а когда не получилось – ушла. ГГ встал на ее сторону. Все было наоборот, это он обманул ее, внушил ложную надежду на то, что он тот самый мужчина, который способен дать ей то, что требуется. Таково обманчивое начало влюбленности, когда все еще так зыбко и нет никакой определенности, а ты уже вообразил себе невесть что.

После этого он залег на дно.

В кармане завибрировал телефон – пришло сообщение. ГГ обнаружил, что после выпитого ему стало намного труднее сфокусировать свой взгляд. Его слегка затошнило, когда он попытался это сделать. Перед глазами плыла дымка.

«Я тут подумала, – прочел он. – Есть кое-что еще, что я хотела бы с вами обсудить».

Это была Сесилия Рунне, бывшая жена покойного. Он что, в самом деле давал ей свой номер телефона? Выходит, что давал. На миг он подивился судьбе этой женщины – скорбеть по тому, кого ты уже не считал своим.

ГГ попытался сфокусировать свой взгляд на маленьких часиках в углу экрана, чертовски крохотные цифры, но ведь еще не поздний вечер?

Тоннель уводил куда-то в сторону, все дальше и дальше, и ему не было конца. Она двигалась в неверном направлении, но не могла повернуть назад. Звучал сигнал тревоги. Эйра бежала, пригнувшись под землей, она должна была туда успеть, это был ее тревожный вызов, она забыла, что она на службе, и теперь опаздывала, кто-то умрет, но там есть дорога наружу, она ведет в подвал ее собственного дома, закуток, куда она иногда пряталась в детстве и где никому не приходило в голову ее искать. Вой сирены достиг своего пика и рывком вернул ее обратно в реальность.

Прежде чем Эйра успела добраться до телефона, включился автоответчик.

Время пять утра.

Услышав голос ГГ в трубке, она окончательно проснулась. Шеф сообщил, что у него возникли кое-какие непредвиденные обстоятельства, и ей придется ехать в Умео одной.

Эйра опрокинула в себя стакан воды и подняла шторы. Почти никакой разницы – снаружи царила точно такая же плотная темень, как и внутри. В груди осталось чувство тревоги, а сон не хотел забываться. Он был хорошо ей знаком и вместе с тем отличался от прежних – ей часто снилось, что она куда-то опаздывает и оказывается не в том месте, но только не в подвалах и тоннелях. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться. Дело, которое они расследуют, пробралось в ее сны, она не сумела уберечь от него свое подсознание.

Какой-нибудь психолог наверняка посоветовал бы ей проводить более четкие грани между работой и собственным «я», но что тогда останется от ее «я», если она не будет переживать за свою работу, с головой уходя в нее?

Она поставила вариться кофе и посмотрела расписание поездов до Умео. Ближайший из Крамфорса отходил через час. Ей следовало избегать дорог, где в это время года возможны неожиданные заносы.

В воздухе пахло снегом, на стеклах виднелся прозрачный слой изморози.

Эйра припарковалась на стоянке полицейского участка и забежала на работу сделать кое-какие распечатки, чтобы позже с пользой провести время в поезде, изучая материалы следствия. Спускаясь по лестнице, она столкнулась с Августом.

Тот с улыбкой перегородил ей дорогу.

– Тебя нечасто увидишь.

– Слишком занята расследованием, – Эйра не сумела удержаться от ответной улыбки. Так даже проще, когда им не нужно вместе выезжать на вызовы, можно стоять чуть ближе, задерживать на нем свой взгляд. Они не виделись несколько дней. Хотелось остаться в тепле, ощущая легкое волнение. Он был выше ее, но стоял на ступеньку ниже.

– Ну что, ловите этих подонков? – спросил он.

– Ловим и скоро всех поймаем. Сколько бы их там ни было. – Эйра проверила телефон, десять минут до отхода поезда. – Мне нужно бежать, Август.

Проходя мимо, она намеренно коснулась его руки. Август на долю секунды задержал ее ладонь в своей.

– Я скучал по тебе, – проговорил он.

На Вэстераспбю редко кто садился или выходил. Новая станция к северу от Крамфорса находилась в таких дебрях, где