– Тогда кофе?

Эйра уже пила кофе в кафетерии, куда она отправилась, чтобы отвязаться от докучливого орнитолога по прибытии в Вэстерботтен, но отказываться не стала.

Даже отломила половинку булочки, раз уж та все равно была куплена.

– Вот и славно, – сказала судебный медик, наблюдая за ней. – А то потом у вас, возможно, вообще всякий аппетит пропадет.

– Все в порядке, – заверила ее Эйра. – Я ко многому привычная.

– Ну да, я примерно так про вас и думала. – Янина улыбнулась и поставила свою чашку в посудомоечную машину. – Ну что, идем?

Уже в самом коридоре пахло чистотой и чем-то химическим. Мебель из стали, дезинфекция. У Эйры в памяти всплыло жутковатое ощущение, посещавшее ее во время учебы, когда они изучали следы ранений – жажда исследователя, просыпающаяся при виде разлагающихся внутренностей, в которых копошатся насекомые. Как ей приходилось одергивать себя, постоянно напоминая себе, что перед ней человек, а не груда мяса.

– Не знаю, хотите ли вы взглянуть на него?..

– А надо?

– В общем-то, не обязательно. Просто одни полицейские предпочитают видеть все воочию, а другие нет.

Эйре стало любопытно, к какой категории принадлежит ГГ. К тем, кто хочет видеть все воочию, подумала она, меньшим бы он не удовлетворился.

Янина Люков взяла стопку бумаг и положила связку ключей от своего кабинета. Потом взяла с подоконника стеклянную банку и поглядела сквозь нее на свет.

– Взгляните-ка на этого разбойника. Когда мы приступили к вскрытию, он все еще был жив.

Внутри вяло извивался червяк, скользил по стеклянным стенкам банки.

– Хотите сказать, что он находился в?..

– В животе, ага. Вероятно, покойный проглотил его целиком. Мы хотели отпустить его на волю, но я решила сначала дождаться сотрудника полиции.

– Не думаю, что он нам пригодится, – выдавила Эйра и сглотнула.

– Мы навели справки у одного энтомолога, сколько времени способен прожить дождевой червь в подобной среде. По его компетентному мнению, довольно долго. Ему требуется питание, влажность и кислород, а в теле человека, как и в рыхлой земле, этого предостаточно.

Эйра еще раз сглотнула.

– С другой стороны, он бы довольно быстро вышел наружу естественным путем, так что погибший съел его всего за день или два до своей кончины.

Также были найдены частицы мух и других насекомых. Кусочки жука.

Янина Люков включила компьютер и вывела снимок содержимого желудка на экран. Эйра глянула на кашеобразное месиво, в котором невозможно было ничего разобрать.

– Кроме этого мы обнаружили фрагменты птицы, – судебный медик вела курсор мыши по экрану. – Анализ воздушных мешков показал, что речь идет о крупной птице, вроде грача. Здесь есть даже фрагменты перьев и костей. Кости, вероятно, трубчатые – их нетрудно узнать, они полые внутри, чтобы их мог заполнять воздух. Тело птицы идеально приспособлено для полетов, прежде я и не представляла, насколько мудро она устроена. – Янина Люков говорила с энтузиазмом, как человек, который только что узнал что-то новое и теперь жаждет этим поделиться. Эйра вспомнила про воронов, которые бродили вокруг дома и оказались запечатленными на снимках той женщины-фотографа, ведь это они сейчас о них говорят. Вонь, которая царила там перед смертью: вот почему ворон пробрался внутрь.

Падальщик.

Миновав двери с кодовым замком и шлюзовую камеру, судебный медик провела ее в более прохладное помещение. Блестящий шкаф, который скрывал в своих недрах тела тех, кто недавно скончался или был найден мертвым.

– Обезвоживание организма. Именно это стало причиной смерти. Обычно человек может протянуть без жидкости не более двух суток. Должно быть, ему удалось набрать дождевой воды, но надолго ее не хватило.

Они не сумели распрямить его тело, спина окоченела в скорченном состоянии. Только сейчас, увидев Ханса Рунне голым и при люминесцентном свете, Эйра осознала, насколько сильно он исхудал – кожа до кости.

– Если только он не смирился и не забрался в угол в ожидании конца.

– Как зверь, который забивается в нору в предчувствии смерти?

– Тут скорее дело в слабости, которую они чувствуют, и прячутся, чтобы другие звери их не нашли. У животных довольно ограниченное представление о смерти.

– Сколько времени он пролежал мертвым?

– Почти двое суток, не меньше тридцати шести часов.

Они сумели определить это по процентному содержанию калия в глазной жидкости. Сколько времени он находился взаперти, сказать было сложнее, но, судя по всему, полученные данные ни в чем не противоречили тому, что они уже и без того знали об исчезновении Ханса Рунне.

Около четырех недель, плюс-минус несколько дней.

Янина Люков руками в резиновых перчатках осторожно взяла левую руку покойника.

– Раны на пальцах и сломанные ногти. Вероятно, он пытался сломать дверь, повреждения видны на обеих руках. Насколько я понимаю, дверь оказалась слишком крепкой.

– Сработана в пятидесятые годы, как для бомбоубежища, – кивнула Эйра. – Думаю, тому, кто ее заказывал, она обошлась в кругленькую сумму.

Такое уж было время, правительство призывало народ готовиться к Третьей мировой войне. Эйра вновь представила себе то подвальное окошко-щель, куда проникал воздух и дождевая влага – едва ли оно могло защитить от атомной бомбы, но помешало Хансу Рунне выбраться наружу.

– В остальном никаких следов физического насилия, кроме тех, о которых вы уже знаете, – продолжала судебный медик. – Что не исключает, к примеру, что он мог быть подвергнут пыткам. Профессионал умеет делать свою работу, не оставляя явных следов на теле и спустя почти месяц…

Эйра была не в силах оторвать своего взгляда от левой руки мужчины. Раны на пальцах почернели. Отсутствовали безымянный и мизинец.

– Довольно необычная процедура, – и Янина погладила тыльную сторону руки, словно та еще обладала какой-то чувствительностью. – Сначала ему сломали мизинец, чтобы затем отделить кожу и мускулы режущим, но не слишком острым инструментом.

– Это могли быть садовые ножницы? – спросила Эйра.

Они нашли в том подвале похожий инструмент со следами крови, которая по результатам анализа оказалась кровью Ханса Рунне.

– Лезвия были плохо наточены, – сказала Янина Люков. – Да, возможно, что и ножницы.

Они еще сравнят результаты экспертизы и тогда уже смогут точно сказать, что это был за инструмент. Те найденные ножницы были совсем ржавыми и, должно быть, резали с трудом. Эйра видела их снимок. Прошлым летом ей самой пришлось воевать с сорняками, вооружившись маминым старым секатором, сделанным еще в шестидесятые годы.

Они ненадолго заглянули в комнату отдыха, быстро выпили по чашке кофе.

– А во втором случае был использован тот же самый инструмент? В смысле, тот же, что и с мизинцем?

– Насколько я вижу, да.

– Если взялся кого-то пытать, то почему бы не запастись более