современном стиле. Он почти не отличался от нашего дома, однако он напоминал золотую клетку, нежели родной дом.

– Ты слышала, что сказал отец? Мы должны сидеть дома, пока он не решит…

– Свои проблемы, да? Он подумал о нас?

Мама ничего не ответила, но продолжала сверлить меня голубыми глазами.

– Он подумал о Патрике?

– Отец делает все ради нас.

– Ради нас прячет на другом конце света? – выкрикнула я. – Он вытащил нас из Лондона, заставил сменить школу. Я теперь не могу увидеться с…

– Кристофер не самая лучшая компания для тебя, – процедила она.

– Правда? Давно ты так думаешь?

– Всегда.

– Ты так же думала, когда вы с миссис Ласки-Скотт пили чай и мечтали о нашей свадьбе.

– Никакой свадьбы не будет! Мы с отцом против!

– Папа и тебе промыл мозги?

Кажется, я поняла, в чем дело. На днях он попытался надавить на меня и заблокировать Криса в моих соцсетях через родительский доступ. Только он не учёл, что мне уже пятнадцать, и я могу сама устанавливать пароли, о которых родители никогда не догадаются.

Интересно, почему их мнение к семье Криса так сильно изменилось? Что они плохо сделали папе? Почему он пытается разлучить нас? С того момента, когда мы чуть не поцеловались с Крисом прошёл долгие месяц, и я каждый день ходила из стороны в сторону как тигр в клетке, ожидая долгожданной свободы.

Я даже не могла позвонить ему, чтобы родители не услышали нас. Только написать пару сообщений и прислать грустное фото.

Но на днях он написал, что он с мамой остановились неподалёку, и он может вырваться ко мне. Я хочу встретиться с ним и поговорить.

– Ты никуда не пойдёшь. Это ясно?

– Нет, не ясно! Я…

– А Менди злая!

Братик вылетел из кухни с водным пистолетом и пульнул струю в меня.

– Патрик, уйди!

– Не уйду.

От злости я отняла игрушку брата и швырнула ее о стену. Слёзы и визг Патрика раздались на весь дом и оглушали.

– Аманда!

Мама подошла к брату и крепко обняла мальчика. Наверняка пообещает ему новую игрушку, хотя с этим пистолетом все в порядке. Он выдержит даже нашествие инопланетян. Однако она не перестанет во всем винить меня.

– Видишь, что ты наделала!

Я же говорила. Во всем виновата Аманда. И в слезах брата, и в том, что мы оказались здесь. А я всего лишь хочу выйти из дома и вдохнуть свежий воздух. Хочу увидеть… его.

Пока мама утешала брата, я проскользнула к выходу, убедившись, что охранником нет поблизости, и выбежала во двор. Я больше не слышала предупреждающих криков матери, не обращала внимание на плохое предчувствие, сжимающее мою грудь.

Я на свободе!

Свежий Атлантический воздух бьет в лицо, наполняет мои легкие. Родители убьют меня, папа, скорее всего, пошлёт своих бугаев на мои поиски сразу же после маминого звонка. Но сейчас мне плевать. На все плевать.

Интересно, где Крис? Мы договорились встретиться здесь, недалеко от небольшого магазинчика в пятиста метрах от моего дома. Но его не видно на горизонте. Если быстро сказал, где они остановились с миссис Ласки-Скотт, то я…

– Стой!

Оглядываясь по сторонам, я не заметила огромного мужчину перед собой.

– Ой, простите, я…

Я подняла голову и столкнулась с темными глазами.

Глава 22

– Вспомнила?

Кажется, я забыла дышать. Хватаю воздух ртом, чувствуя, как горят легкие с непривычки. Вдох-выдох. Надо прийти в себя и вернуться в реальность после маленького отрезка воспоминаний и разочарования.

Потому что я так и не встретилась с парнем своей мечты.

– Нет.

Мои воспоминания резко оборвались, а я вернулась в абсолютную темноту, позади которой стоит Крис. Он сжимает ладонями мои плечи, поглаживает большими пальцами кожу шеи, вызывая непрошеные мурашки на теле. Я всегда была слаба к его прикосновениям. Я поняла это давно, когда вспомнила о своей симпатии к нему.

– Что ты сейчас чувствуешь?

Шепот, скользящий по моей коже, заставляющий потеряться в реальности. Пока он пытается пробудить мои воспоминания, то меняет голос с привычного бархатисно-хрипловатого на более низкий, возбуждающий сознание. Но я прихожу в себя и пытаюсь ответить четко, ясно.

– Уязвимость.

Я рассчитывала на то, что вспомню жизнь вдали от Криса, но в итоге вместо большой картины нашла маленький пазл, который предстоит вставить в нужное место. Но где оно?

– Ты чувствуешь опасность рядом со мной?

– Нет. Не знаю… я… я расстроена.

– Чем?

– Потому что ничего не вспомнила. Я бежала к тебе, а потом врезалась в какого-то бугая и… все.

Тишина на мгновение повисает в кабинете. Я могу рассчитывать лишь на осязание и на слух, и в какой-то момент мне кажется, что Крис заметно напрягся.

– Ты обязательно вспомнишь меня, карамелька.

Карамелька? Почему не Эмс, как обычно? Крис никогда не звал меня карамелькой. Никто не звал меня так, кроме…

Перед глазами возникает образ высокого незнакомца с пугающе черными глазами. Они пронзают меня, заставляют замереть на месте и не шевелиться. Но мягкая улыбка окутывает меня спокойствием и…

Надеюсь, что я вспомню тебя, но вместо надежды ощущаю разочарование от бесполезности нашей встречи.

– Эмс?

Снова Эмс. Не карамелька. Его голос вытаскивает меня из транса, а темный образ покидает меня.

– Ты что-то вспомнила?

Его пальцы чуть сильнее сжимают мое плечо, но не больно. Он будто хочет дать мне опору, поддержку. Но я не нуждаюсь в ней. Физически я и сама смогу устоять, а морально…

Что это было?

– Ты бросил меня? Тогда, в Америке, – спрашиваю первое, чтобы отвлечься от того пугающе-привлекательного образа.

Мгновение, и тепло его рук покидают меня. Слышу неторопливые шаги позади себя. Знакомое дыхание касается моих губ, а мои ладони оказываются в плену крепких мужских пальцев. Задерживаю дыхание в ожидании ответа. Страшно осознать, что ответ окажется положительным. Страшно принять правду, но…

– Я никогда тебя не брошу, Эмс. Я всегда буду рядом, даже если ты не захочешь меня видеть.

– А я должна не захотеть тебя видеть?

– Все зависит от твоего решения, карамелька.

Мгновение, и наши губы соприкасаются. Поцелуй очень нежный, трепетный, чего не было никогда за все время нашей игры. Я забываю о его «карамелька», о том образе незнакомого мужчины. Вместо этого я ощущаю запах губ Криса, чувствую его вкус, полноту знакомых губ, чувствую нежность кожи, близость, наше единение.

Тот поцелуй, о