Он не мог не пригласить Учителя во Владимир. Как только узнал о смерти Низамаль-Мулька,[12]таки написал письмо. Не надо было быть мудрецом, чтобы догадаться, что последует за этим. Нормальной жизни в Багдаде для преподавателя в медресе, о котором говорили самое разное и серьезно недолюбливали во дворце, уже не будет. Конечно, Учитель предпочел бы Мекку и Медину, даже Дамаск, но ведь он все равно собирался бросить старую жизнь и удалиться от склок в среде богословов и законоведов, погрязших в бессмысленной риторике. Если уж нести знание, то лучшего места, чем Русь, не найти.

Да, это далеко не его родные края, и здесь мало кто слышал об Аль-Хамиде, но именно в этом и интерес. Сделать невиданное — просвещать и учить невежественных людей. Не вышло из младшего сына князя улема-ученого, даже учеба в багдадском медресе впрок не пошла — не то воспитание и характер. Рука Хасана больше привычна к рукояти сабли, и тело к тяжести кольчуги, но это он твердо усвоил: есть путь меча и огня — есть дорога Слова. Что важнее, никто не скажет. И то, и другое необходимо. И хорошо, что князь Ярополк это понимает, а не просто выслушал младшего родственника и тут же забыл. Помог с приглашением, обещав кормление для ученых из далеких стран. Времена Владимира и Ярослава отошли в прошлое. После смерти Ярослава благополучное сильное государство в угоду одной семье было разделено (разорвано) на пять частей. Намного реже закладывают мечети и снисходительно смотрят на поведение окружающих. Забыли многие, как Добрыня обрезал Новгород мечом, а Путята огнем. Боятся слишком усердствовать в обращении — прекрасно помнят, как разбегались недовольные во все стороны, оставляя князей без дани и добычи. И без того из-за бесконечных междоусобиц проблемы с торговлей и спокойной жизнью в стране. Даже для школ и медресе вечно не хватает денег, бессмысленно растрачиваемых на столкновения детей и внуков Великих Каганов.

Наделив остальных четырех сыновей земельными владениями, Ярослав потребовал от них неукоснительного соблюдения своего «докончального ряда» и категорически запретил им заниматься усобицами и переступать границы «братних наделов». Новому Великому князю был поручен контроль над держателями: «Аще кто хощеть обидети брата своего, то ты (Изяслав) помогай, его же обидять». Ярослав Мудрый вовсе не помышлял о разделе территории государства. Закон о старшем наследнике был четким, но не прошло и полсотни лет, как заветы его забыли. Единственный из князей, кто в хадж ходил. Остальные — разве что когда их со стола княжеского изгоняли, ездили за помощью. Что в Хорезм, что в Багдад или Тмутаракань. Так на это тоже серебро необходимо. Задаром и халиф войска не пришлет.

Не помнят князья и о просвещении народа, о распространении веры среди язычников, и закрывают глаза на непотребства творимые. Ни один князь и не подумает двинуться на помощь другому, пока это не затрагивает его личных интересов. Нельзя на это спокойно смотреть. Мусульмане уже заняли всю Малую Азию. Турки-сельджуки тоже новообращенные, и если еще и на севере пламя джихада разгорится ярко, воины Пророка будут править в мире!

Аль-Хамид открыл глаза и ласково улыбнулся.

— Спасибо тебе, Хасан, — сказал он, — за то, что ты сделал для меня. В какой-то момент я потерял надежду на людей и разуверился в их делах. Даже думал о жизни отшельника. Если перед тобой две возможности и ты не знаешь, какое из них правильное, сравни, чего тебе хочется больше, и выбери другое, ибо самое правильное решение — бороться со своими страстями и желаниями. — Он сделал отрицательный жест, останавливая Хасана. — Нет, еще, оказывается, рано забывать о жизни и закрываться в келье. Есть только две вещи, одинаково нужные всем. Познание божественной благодати и знания об окружающем мире.

Я увидел удивительные и страшные вещи. Огромная страна, у которой нет края и конца, покрытая дремучими лесами. Множество зверей разного вида, водящихся в чащобах. Туры, медведи, олени, дикие кони, вепри, лоси, бобры, лисы, зайцы… Огромное разнообразие видов, я даже иногда не знал названий. Полноводные реки, заполненные рыбой. Пушнина, мед, веревки, лучше которых нет для корабельных снастей, всевозможный скот… Коровы, овцы, козы. Пшеница, рожь и ячмень. Здесь есть все, что угодно. Богатейшая земля, и товары ее идут во все стороны по рекам и морям, а взамен привозят шелк и приправы. Серебро и золото. И оружие. О да! Здесь мастерски делают оружие и умеют воевать. Богатейшие места.

А еще люди. Умные и глупые, добрые и злые, честные и трудолюбивые. Огромный потенциал и тяжелейшие условия, когда урожай сал-три. Только и хватает, чтобы прокормить себя, оставить на посев и содержать дружину. Это не наш благодатный юг, который тоже вовсе не райское место. Здесь жизнь гораздо тяжелее, но воспитывает взаимопомощь, и в одном хозяйстве одновременно существуют, просто вынуждены, разнообразные отрасли. Иначе не выжить. Тут имеется огромный потенциал, но страна через сто лет только формально мусульманская.

Они произносят правильные слова, но не понимают их, потому что родной язык вовсе не арабский…

— Есть переводы на русский, — перебил его Хасан.

— Да, — согласился Аль-Хамид, — я видел. Но ты-то обязан понимать, что перевод смыслов Корана должен опираться на достоверные хадисы пророка Мухаммада, соответствовать принципам арабского языка и общепринятым положениям мусульманского шариата. Перевод — это простое разъяснение смыслов Корана. Он не может служить заменой Корану во время намазов.

— Сорок первая сура, — глядя в пол, сказал Хасан. — Сказано: «Если бы Мы ниспослали Коран не на арабском, а на ином языке, как некоторые упорные неверные предлагали, отрицая его, они бы сказали: «Не можешь ли ты разъяснить его айаты на языке, который мы понимаем? Как же это Писание не на арабском языке, а обращено к арабам?!»[13]К русским обращено, говорят многие, а неведомо, что сказано. Коран ниспослан Аллахом для тех, кто уверовал, как руководство к прямому пути и исцеление от сомнений и тревог. А неверные не слышат призыва к Корану, на каком языке ни объясняй.

— Не отклоняйтесь от прямого пути, следуя за вашими желаниями и ложными идеями.

— Очень мало настоящих знатоков, — пробурчал Хасан. — Получается бессмысленное заучивание текстов — вот и воспринимают ислам в очень упрощенном виде, перенимая внешние обряды и обычаи. Даже искренне верующие нередко не знают простейших вещей, а уж учить арабский язык могут разве что у купцов. Не слишком многие сюда едут. Другой климат, другая жизнь, очень отличающаяся от привычной. Так для простолюдинов не самое худшее — на родном языке знать.

— Оно еще хуже, чем я надеялся, — покачал головой Аль-Хамид. — Не можешь ты этого не понимать. Как тебя звали в детстве?

— Всеволод, — покраснев, ответил тот. У большинства русских всегда было два имени. Одно домашнее, другое для посторонних. Он не исключение.