состоят из волосяных пластинок на шее и ногах, сквозь которые прорастают гибкие щетинки, называемые сенсиллами, напрямую соединённые у своих оснований с сетью нервов.

При движении пчелы сгибание конечностей вызывает изменение давления на сенсиллу. Эта информация передаётся в нервную систему, которая, в свою очередь, направляет сложную картину распределения давления в информационный резервуар мозга, который далее автоматически вносит необходимые коррективы. Приборная панель гигантского реактивного авиалайнера уступает по сложности устройства крошечному тельцу пчелы!

Наивный наблюдатель, которому рассказали обо всех удивительных способностях пчёл, или который наблюдал их лично, мог бы задаться вопросом о том, зачем нам, людям, нужен относительно огромный размер нашего собственного тела, и даже мог бы почувствовать себя неполноценным, сравнивая наши собственные топорные сенсорные способности с утончённостью пчёл. Но само собой разумеется, что есть и другие области, в которых реакции высших животных превосходят наши.

Пчела может овладеть только теми навыками, которые не выходят за рамки её адаптации к окружающей среде. Хотя нам эти навыки кажутся удивительными, пчела не смогла бы без них обойтись. Не умея вычислить угол своего полёта по отношению к положению солнца во время своего путешествия вне гнезда, одновременно учитывая движение солнца по небу, она заблудилась бы, и её общество развалилось бы. Её потребность в каждом из своих органов чувств абсолютна, тогда как некоторым млекопитающим, даже если они перестают пользоваться каким-то из своих чувств, всё же удается выжить, хотя и с трудом. Пчелу нельзя обучить навыкам, которые ей не свойственны, но высших млекопитающих можно обучить всевозможным не свойственным им умениям — как показывают нам в цирке танцующие медведи, тюлени, держащие мяч на носу, шимпанзе, катающиеся на велосипеде, собаки, исполняющие сальто, и дельфины, которые достают дамские сумочки из глубин своего океанариума. Похоже, что все до последней адаптивные способности пчелы уже задействованы, тогда как у млекопитающих всё ещё есть значительные резервные возможности.

Более того, оказавшись в новой ситуации, пчёлы (или иные существа со сходными способностями) не могут перестроить воспоминания о своём опыте, чтобы выработать новые реакции. В экспериментах, проведённых нами лично, мы иногда наблюдали поведение муравьёв, которое выглядело примером человеческого разума. Однажды, наблюдая за тропами муравьёв, ведущими ко входам в их норы и обратно на вершине утёса, мы взяли травинки и маленькие прутики и положили их поперёк входов в их тоннели, или же вставили прямо в их отверстия, преграждая муравьям вход и выход.

Мы увидели, как первые прибывшие на место муравьи пытались сдвинуть эти препятствия, а затем, не сумев этого сделать, ушли собирать помощь. Десятки маленьких существ безуспешно пытались сдвинуть эти препятствия, но занимались этим недолго. Затем, спустя ещё некоторое время, к своему великому удивлению, мы увидели, как наши травинки втаскивают в проходы, пока они не исчезли из нашего поля зрения. Это выглядело так, словно, обнаружив, что сдвинуть их с места, вытолкнуть или унести не получается, они решили распорядиться ими получше, затащив их в свои гнёзда и разделавшись с ними уже там.

Сложно было бы найти что-нибудь, что больше походило бы внешне на поведение, связанное с анализом ситуации, и нам пришлось напоминать себе о том, что муравьи просто использовали доступные им ресурсы: они толкали, тянули и стремились сохранить проходы свободными. Те, кто толкал, не добились ничего, а тем, кто тянул, сопутствовал успех — но в результате проход оказался свободен, и мы сами, несмотря на все наши умственные способности, не смогли бы справиться с работой лучше, чем они.

С другой стороны, опять же, мы должны не только оценивать сенсорные способности отдельно взятой пчелы, муравья, осы или термита, но и рассматривать их в контексте социальной группы, частью которой является каждое из этих насекомых. У каждого из этих крошечных созданий есть мозг, соизмеримый с размерами его тела, а в его нервной системе генетически запрограммировано определённое количество поведенческих реакций — вероятно, столько, сколько могут поддержать имеющиеся в распоряжении нейроны.

Но органы чувств, которыми обладает насекомое, и удивительные адаптивные реакции, инициируемые его нервной системой, прекрасно согласованы не только с потребностями отдельно взятого существа, но, что ещё важнее, с потребностями его социальной системы как единого целого. Некоторые исследователи предположили, что отдельно взятое общественное насекомое, будь то пчела, муравей, оса или термит, на самом деле является не самостоятельным организмом, а скорее клеткой более крупного образования — колонии, улья, гнезда, муравейника, — поскольку способ его существования и та роль, которую оно играет, подчинены потребностям всей группы и фактически определяются ею; способ этого подчинения в значительной степени аналогичен таковому у субъединиц, или органов, целого организма.

Всё выглядит так, словно совместное присутствие определённого числа этих крошечных существ образует массу, обладающую собственным руководящим разумом — качеством, которое присутствует у единого целого, но отсутствует у какого-либо отдельно взятого существа или у суммы качеств их всех как отдельных особей. Этот совершенно новый эффект, являющийся характерным свойством их совокупного числа, невозможно предсказать по сумме качеств каждого из них[3].

Держа это всё в памяти, давайте отправимся в путешествие на планету, где восприятие поляризованного света заложено в основу разумной жизни, наряду с некоторыми особыми свойствами памяти. Такой тип восприятия вовсе не редкость на Земле. И совершенно нельзя исключать того, что его можно обнаружить и в других частях Вселенной.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пчеловзоры

МЫ ВНОВЬ ПЕРЕНОСИМСЯ в будущее. На этот раз мы находимся на пути к миру, который мы стали называть Зелёной планетой, к миру пчеловзоров. Общее впечатление зелёной расцветки, которой планета блещет издалека, обусловлено её особенно пышной растительностью, которая растёт в таком изобилии благодаря почти постоянному дневному свету, в котором купается планета. Она вращается вокруг системы двойного солнца, так что обычно, когда садится её материнское солнце, она получает свет от более удалённого второго солнца. Свет «второго солнца» не такой яркий, как у основного солнца, но этой дополнительной подсветки достаточно, чтобы обеспечивать бурный рост всей растительной жизни на этой планете.

Мы прибываем в район, который мог бы оказаться препятствием для посадки, если бы не давление струй из наших тормозных реактивных двигателей. С большой высоты он выглядел словно зелёный океан, но, спустившись в атмосферу, мы обнаружили, что это густой лес, образованный гигантскими гибкими зарослями, напоминающими травы и вырастающими до высоты 50-60 футов, так что наша посадочная капсула полностью скрылась внутри него после посадки.

Едва покинув наш корабль, мы сразу же услышали нечто похожее на звуковой сигнал, направленный в нашу сторону. Мы не могли понять его значения и не знали, предназначался ли он именно нам, но решили руководствоваться им и следовать по направлению к его