Тогда-то Филипп и сказал свои слова смеясь:

– У каждой принцессы, тем более такой прекрасной, как вы, обязательно должен быть на свете свой Принц. Заморский. – А потом более серьезно, но все равно в его глазах то и дело вспыхивали смешинки: – Вы похожи на главную героиню из кинофильма «Шоколад», смотрели?

И я поверила, что он Принц, а значит, я Принцесса, и похожа на актрису, и войду в жизнь Филиппа свежим ветром, без которого он уже не сможет дышать…

Мы стали встречаться каждый день, и время нашего общения удлинялось раз от раза, мы даже не замечали, что стали проводить друг с другом все свободное время, ведь это было так естественно…

Француз и русская, мы говорили на английском (спасибо родному институту, что заставляли зубрить как следует), но даже если бы мы не умели разговаривать ни на одном из возможных языков, это ничего бы не изменило.

Она пришла. Любовь. Дикая и страстная, отбивающая аппетит и отшибающая сон, ошарашивающая, абсолютно взаимная. Наши души пели от счастья, что отыскались их недостающие половинки, а разум кричал от боли, предупреждая, что в любую минуту все может оборваться. Тогда, два года назад, у нас было всего три недели до конца моего отпуска. А что дальше?

Я плакала каждую ночь, на рассвете встречая солнце словами «За что?», и в первый раз в жизни понимала, какой горькой может быть самая сладкая любовь. Ведь наши желания, даже облеченные в плоть и кровь, не обязаны становиться каждодневной реальностью, а обретенное счастье может рвать душу в клочья и сердце на куски не хуже грозной беды…

Я плакала каждую ночь, вспоминая, как он на прощание рисует большим пальцем крестик на моем лбу и тихо шепчет: «Благослови тебя Бог», – а потом, медленно пятясь в темноту, смотрит на меня наполненными великой тоской глазами.

Я плакала, но он не ведал об этом. Как не знала и я, что сидит на постели без сна, опустив свою голову на руки, мой любимый, и плачет горькими слезами его душа, и стонет его сердце, предчувствуя неизбежное расставание. Мы прощались друг с другом с первого дня нашей встречи, мы прощались навсегда, чтобы через несколько часов как ни в чем не бывало снова встретиться и безумно любить…

Через три недели я улетела, и он тут же уехал с острова днем позже, по каким-то срочно выдуманным делам, потому что не мог оставаться один в мире нашей любви. А дальше?

Дальше был весь ужас разлуки: бесконечные короткие телефонные созвоны каждую свободную минуту все дни напролет – и долгие часы с телефонной трубкой в обнимку среди ночи; каждое утро Филипп присылал мне по и-мэйлу длинные письма, словно свежие булочки к завтраку, а я пичкала его по вечерам эсэмэсками, как слабенькое дитя витаминами. Он пел мне песни на французском, а я читала стихи, которые сочиняла для него по-английски; и мы оба не знали меры, используя любую возможность искупать друг друга в бездонных океанах своих чувств, а все оставшееся от насыщенного общения время тратили на мечты друг о друге и поиск той зыбкой тропинки, которая никак не прокладывалась из его жизни в мою и обратно.

Я много думала с тех пор, почему все сложилось так, а не иначе. Конечно, мы принадлежали к разным мирам, и между нами стояло слишком многое. Не только жена, ведь их брак был лишь исполнением воли родителей, да еще с двадцатилетним стажем. И даже не любимые дети, которые уже почти выросли. Против нас были уважаемое семейство родственников и его работа, и моя работа, мое творчество, невозможные без воздуха родной Отчизны, и его успешная карьера и заслуженный всей жизнью авторитет в европейском банковском мире, и, конечно, расстояние в тысячи километров… Разве может безоружная, беззащитная любовь победить сразу столько коварных врагов?

Наверное, даже взаимное, настоящее чувство может стать счастливой реальностью только в двух случаях. Во-первых, когда любви ничто, или почти ничто, не мешает, то есть все свободны от обязательств, настроены на позитив, не обременены жизненным опытом и старыми любовными ожогами и не желают, чтобы разум верховодил чувствами. Это описание, конечно, очень во многом совпадает с первыми любовными переживаниями, которые люди в основном испытывают в юности.

Вторая вероятность для любви раскрыться и слить две души в один союз может возникнуть, когда оба влюбленных внутренне готовы любить, мечтают, чтобы любовь пришла, согласны принять это чувство, широко распахнув сердца ему навстречу, и пойти за своей любовью туда, куда она захочет, ломая все на своем пути. Это может случиться. Но скорее всего в середине жизни. Так называемый кризис среднего возраста, когда уже отбушевал период физического познания друг друга, построены семьи и выращены дети, выстроена карьера. Все, кажется, было, а чего-то все-таки не хватает, хочется заново, с высоты своей мудрости, пережить, осознать, прочувствовать…

Я бы попробовала предположить еще, что и сила чувств у человека зависит не от объекта его страсти, а просто от способности сердца любить. Ведь верим же мы в природный музыкальный дар или поэтические способности… Почему же не может быть таланта любить, данного от рождения кому-то больше, кому-то меньше?

Но как можно совершенствовать любые свои таланты, так и способность одаривать любовью имеет обыкновение развиваться с годами, закаляясь в человеческих страданиях, потерях и размышлениях. Поэтому-то у многих мудрецов, творцов и великих мужей самой сильной становилась последняя любовь в зрелом возрасте, если им посчастливилось с ней встретиться.

Получается, что счастливая любовь – это два таланта любить, нашедшие друг друга в нужное время. Я долго доходила до этой формулы любви… Но ведь все оказалось так просто! Главное, что такой подход легко объясняет, почему не складывается, когда вроде должно быть как нельзя лучше! Объясняет, почему ради кого-то бросают жен и детей, отказываются от богатства и славы, а тебя – ну чем, спрашивается, я хуже этой той, другой? – тебя до сих пор никто не полюбил так сильно. Дело не в тебе – не в том, кого любят. Все дело только в том, КТО любит, и только в нем. Готова ли душа любить? Не тебя или ее, или его, а просто кого-то, кто покажется достойным или окажется рядом. И если да, то в тот ли, в нужный ли час влюбленные встретились, или сейчас не время и не место?

Как говорит мой наимудрейший папа, цитируя одну восточную присказку: «Делай все от тебя зависящее и не заботься о результатах своего труда». В переводе на язык любви это означает: люби искренне и честно, люби ради своей собственной любви, а не ради того, чтобы любили тебя. Люби столько, сколько сможешь, и так сильно, как получается. Не экономь свои чувства, если чувствуешь, что они нужны тому, кого ты любишь. И любовь обязательно ответит тебе взаимностью, даже если не сможет откликнуться на твои чувства тот, кто, как тебе кажется, вселил в тебя твою любовь.

«Ведь любовь не приходит извне, она живет в нас самих, ее рождает наше сердце, а не кто-то, случайно оказавшийся рядом…» – так успокаивала я не раз своих подруг, потерявших возлюбленных, но не потерявших свою любовь. Им помогало, и я радовалась, что могу помочь.

Но теплым ноябрьским вечером, встречая день своего тридцатитрехлетия рядом с любимым под мириадами звезд осеннего кипрского неба, мне казалось, что сдаваться наша с Филиппом любовь не хотела! Он вернулся ко мне спустя два года, может быть, выбрав нужный для продолжения любви момент… Это ли не доказательство реальности, силы, бессмертия наших чувств?