Мы шли по пирсу, пронзающему морскую глубь, и я наконец-то жила, никуда не торопясь и ничего не желая. Не вычеркивала минуты, по необходимости совершая монотонные шаги по своей судьбе, а жила! Каждым вздохом, каждой волшебной секундой этой ночи лелея наше уединение между морем и сушей, между небом и землей, между поэзией и прозой всей жизни.

…Где-то там, впереди нас, на камнях, уходящих в воду, зашевелилась, заволновалась серая тень, испуганно распалась на две живые части и замерла, отпрянув друг от друга. Какая мелочь, а мы смутились, как дети, не сговариваясь, повернули назад и весь путь до гостиницы молчали. О чем думал Филипп, я не знаю, но мои мысли влюбленная парочка, которую мы только что спугнули там, на пирсе, вернула из волшебной страны на грешную землю. Может, мы так наскучались по своей любви, что были в эту ночь выше всех ее земных проявлений?.. Или просто и так каждая клеточка нашего тела была пропитана духом любви?

Глупо мечтать о вечном счастье, если не знаешь, что случится через несколько минут, и я решилась спросить его, не сразу, а когда мы уже подходили к двери моего гостиничного номера на пятом этаже:

– Надолго ли к нам вернулась наша сказка, Филипп?.. Он опустил глаза, и его губы дрогнули.

– У сказки нет конца, пока она не сталкивается с жизнью…

– Нет. Не так, – перебила я, боясь продолжения. Я поняла, что, похоже, ошиблась. Да, любовь между нами осталась, но скоро она опять останется наедине сама с собой… Я чувствовала, что в горле неизвестно откуда появился огромный ком горечи, и попыталась разрушить его словами: – Я не боюсь конца, ведь конец – это самое счастливое место в сказке…

Филипп кивнул и попытался незаметно отвлечь меня:

– Хочешь поужинать? Может быть, закажем что-нибудь в номер? Или спустимся вниз?

Но разве нужна телу пища, когда плачет душа? Сквозь застилающие глаза слезы я пыталась разглядеть стрелки на циферблате часов у выхода. Кажется, только час ночи. А мы уже все решили.

– Когда твой самолет?

– В шесть утра…

– Тогда тебе уже пора, а то опоздаешь…

– Да, конечно… Может, мне и правда лучше поехать чуть пораньше… Вдруг что…

До аэропорта было ровно полчаса езды, но и он понимал, что если мы сейчас откроем эту дверь в комнату, то войдем назад в свое прошлое. Войдем, но, как ни ищи, в нем опять не найдется никакого намека на наше общее будущее. Нет для нашей любви подходящего момента – или мы просто никак не можем его отыскать?

– Спасибо за все… Я никогда не забуду этот вечер…

– Спасибо Алле. Это она проговорилась мне о твоем приезде. Почти случайно, – ухмыльнулся Филипп.

Я задержала дыхание, пытаясь сдержать непослушные слезы. Но все равно расплакалась. А он заботливо вытирал мои глаза и нервно гладил по голове, но даже ни разу не попытался сказать: «Не плачь, ты ведь все понимаешь. Ты же сильная…»

– Зачем ты вернулся?

– Наверное, я слишком слаб, чтобы долго жить без тебя, – прохрипел Филипп, и что-то предательски блеснуло между его ресниц.

– Наверное, я тоже, – шепнула я, провела карточкой по замку и вошла в пахнущий розами номер.

Нам нечего было больше сказать друг другу. Белая дверь тихонечко скрипнула и осторожно закрылась за мной. Хлоп! Что на языке всех дверей мира означает…

Конец.

Ведь когда завершается сказка, кто-то обязательно должен сказать это слово?..

* * *

Никто на свете не любит, когда заканчивается сказка. Маленькие дети обычно просят взрослых прочитать им все еще раз с самого начала или хотя бы пообещать, что завтра обязательно будет продолжение. В крайнем случае перед словом «КОНЕЦ» рекомендуется радостно произнести: «Они жили дальше долго и счастливо…» – чтобы детское сердечко успокоилось.

Во взрослых сказках эта последняя фраза «про долго и счастливо» почему-то никогда не приживается. И возвращаться в начало истории тоже до сих пор не удавалось никому…

Что ж, раз единственный способ встретиться со своей сказкой вновь – это самому написать ее продолжение, значит, будем писать… Писать так, как умеем…

…Я бросилась на кровать, била подушки, швырялась ими, скидывала лежащие на покрывале вещи на пол, злилась и плакала. Я не знала, как и кого наказать за себя, за него, за нас! За все, что случилось именно так, а не иначе!..

– Нет адреса, нет его парижских телефонов… Дура! Дура! Ну зачем ты его прогнала? Фили-и-и-ипп!

Я вскочила на ноги и яростно схватила в охапку букет огненно-красных роз.

Цветы, словно почувствовав неладное, сопротивлялись, впиваясь в руки острыми шипами.

Я выскочила на балкон и, не раздумывая, швырнула их за ограждение. «Вот вам! Еще ВЫ будете делать мне больно!» Я в первый раз в жизни наблюдала за летящим вниз букетом.

Знаете, розы, даже брошенные с балкона вниз, выглядят очень привлекательно: падают медленно так, изящно, не сгибаясь, лишь чуть заметно трепеща лепестками… Вот бы и мне, бросаясь в гущу любовных страстей, научиться так же стойко и изящно переносить потом свою брошенность, ведь падать с планеты Вечной Любви на родную Землю, к счастью, не самое страшное горе. Правда, в моменты расставаний так почему-то совсем не кажется.

Я вернулась назад в комнату, и по-прежнему моя беспомощность, невозможность что-либо изменить, перекроить по-своему выводили меня из себя. Я обняла осиротевшую хрустальную емкость, вышла с ней на балкон и с размаха плеснула водой вниз, в темноту. Ужас! Что бы сказала мама?

Прислушалась к шорохам ночи. Вроде внизу все тихо. Прислушалась к себе. Вроде и правда стало легче… Вернула вазу на место. Еще раз для верности – подушкой об стену, журналом «Космо» – в дверь. Отлично, кажется, и выход нашелся. Я схватилась за телефон и позвонила Алле.

– Привет, Савинова. Вставай. Это я.

– Наташка?.. Я сплю. Третий час ночи…

– Вставай, мне нужен телефон Филиппа.

– Завтра… завтра. Ты приедешь ко мне завтра…

Голос затих. Раздались гудки. Я тут же перезвонила и бешено закричала в трубку:

– Нет, ты не понимаешь, он уезжает!.. Ну пожалуйста, Аллочка! Ну скажи мне его телефон!

– Два года… никому ничего нужно не было, а теперь все с ума посходили: «Алла, скажи, в какой гостинице Натали?», «Аллочка, дай его телефончик, он уезжает!» – Савинова передразнивала нас и кряхтела обнадеживающе, куда-то перемещаясь. – Щас, влюбленные проклятые. Мирным людям ни днем ни ночью покоя не даете!.. Записывай…

– Аллочка, душечка. Спасибо!

Я набрала его номер и задохнулась от счастья: «Милый, родной, прости меня! Не уезжай! Пожалуйста! Где ты? Вернись!»

– Поставишь мои цветы назад в вазу?.. Тогда открывай! – услышала я и, не отрывая губ от мобильника, помчалась к двери, на ходу посылая через космос своему любимому сигналы «Да, да, да!».