Я осторожно оглянулась в поисках черной зловещей «Ауди». Вроде бы никто нас не преследовал, очевидно, Анюта нагнала такого страха на тех типов, что они решили взять тайм-аут. Я решила, что не стану садиться в машину, а поеду на маршрутке, на людях как-то спокойнее.

– Спасибо тебе, Иннокентий. – Я ткнулась губами ему в щеку. – Спасибо за все. Дальше я сама.

– Ты уверена, что справишься? – Он внимательно поглядел мне в глаза.

Я совершенно ни в чем не была уверена, однако улыбнулась ему как можно безмятежнее, мне не хотелось его впутывать в свои дела.

– Ну, как знаешь. – Он махнул рукой проезжающей маршрутке.

Анюта простилась со мной холодно, без обычных лобзаний. Больше того, она повернулась боком и слегка приподняла верхнюю губу. Так что обнажился левый клык. Очень впечатляющий, надо сказать.

Возможно, она обиделась, что поблагодарила я только Иннокентия, а про нее забыла.

Окна свекрови на четвертом этаже были закрыты занавесками, и у меня шевельнулась трусливая мысль, что, возможно, ее нет дома. Однако я тут же прогнала эту мысль прочь, потому что, во-первых, куда Шурочке сейчас деваться? Сидит дома и горюет. А во-вторых, я совершенно не представляла, что мне делать, если не застану свекровь.

Я поднялась на четвертый этаж пешком, поглядывая в окна на предмет обнаружения подозрительной черной «Ауди», однако все было тихо. У Шурочкиной двери я причесалась, сделала приличествующее случаю серьезное выражение лица и позвонила в дверь. Послышались шаги.

В свое время свекровь, по ее собственному выражению, пыталась сделать из меня настоящую женщину. То есть в ее понимании такую особу, которая похожа на нее саму как две капли воды. Она давала мне настойчивые и непрошеные советы по поводу прически и гардероба, пробовала на мне всевозможные диеты и косметические средства. И однажды прочла целую лекцию о походке.

– Дашутка! – говорила она. – Девочка моя дорогая! Ну как ты ходишь? Ты думаешь, что если женщина не топает, как слон, не сопит при ходьбе, как бегемот и не размахивает руками, как ветряная мельница, ее походку можно назвать идеальной?

Помню, я слабо возражала тогда, что хожу вполне прилично – лишнего веса у меня нету, размер шага средний, я не косолаплю и не загребаю ногами при ходьбе.

– Женщина должна ходить легко, – не слушая моих возражений, щебетала свекровь, – ступать на носочек, тогда получается очень воздушно.

И она демонстрировала мне свою походку, напоминающую прыганье встревоженного воробья.

В этот раз я не услышала за дверью привычных воробьиных подскоков. Вместо этого раздавалось шварканье, как будто дворничиха метет сухой асфальт лысой метлой, поднимая тучи пыли, даже чихнуть захотелось. Я поняла, что на Шурочку давит груз непосильного горя – где уж тут прыгать, когда сына убили. Я встала против дверного глазка и скорбно опустила уголки губ.

Дверь открыли, не спрашивая.

Свекровь свою я знала отлично – пока была замужем, мы тесно общались, да и потом она не давала забыть о себе. Но скажу честно, увиденное меня потрясло.

Вместо довольно ухоженной, хоть и немолодой женщины передо мной стояла не старуха, нет, а вообще нечто невообразимое. На ней были темно-синие засаленные штаны, а сверху жакетик от летнего костюма в черно-белую клеточку. Я помнила этот костюм и знала, что свекровь перестала его носить, еще когда мы с Вадимом были женаты. И вот, оказывается, не выбросила. На лице, понятное дело, не было никакого макияжа, только глаза отчего-то сильно обведены черным, как у медведя-коалы.

Я молча пялилась на жуткую личность. Где аккуратные седоватые кудряшки, где кокетливые шарфики на все случаи жизни? Где губки, тщательно накрашенные сердечком?

Волосы торчали седой паклей и были прикрыты странной черной косынкой. Вглядевшись, я увидела на косынке контуры черепа и поняла, что это – дешевенькая бандана, которую мой бывший муж выиграл в студенческие годы на конкурсе диджеев в поселке Будогощь (не спрашивайте, как он там оказался).

Поскольку я окаменела на пороге, Шурочка разлепила бледные губы и процедила:

– Ты-ы…

Голос ее напоминал звук падающих сухих листьев.

Я пришла в себя от урчания в собственном животе, сглотнула комок в горле и выдавила из себя:

– Здравствуй, Сандра!

Я даже сделала над собой усилие и потянулась ее обнять, однако она резко отстранилась.

– Чего явилась? – прошипела она. – Зачем притащилась? На меня поглядеть?

– Ну-у… – Я попятилась под ее взглядом и спиной захлопнула входную дверь. – Я хотела… ну… прими мои соболезнования… Вадим трагически погиб…

– Погиб? – спросила она. – Ты говоришь – погиб? Трагически? – Последнее слово она прокричала, а потом захохотала издевательски, как гиена. – Да его убили, его убила эта стерва, эта мерзавка, эта гадина в образе человеческом! Эта ехидна, которая ядовитой змеей вползла в его сердце! Говорила я ему, что не доведет его этот брак до добра! Так и случилось…

– Но Сандра… – пролепетала я, испугавшись такого накала страстей, – ты уверена, что это она?

– Да она орала об этом на каждом перекрестке! Все знакомые слышали! И соседи! Она всех оповестила! Я знала, что так будет, знала!

Очевидно, на лице моем отразилось некоторое сомнение, потому что свекровь вдруг остановилась на полуслове и подошла ко мне, сузив глаза.

– А почему ты спрашиваешь? – грозно спросила она. – Что это ты вдруг так заинтересовалась? Тебя она послала, да? Вы спелись за моей спиной? Сговорились? Может, вы и порешили его на пару?

– Господь с тобой, Шурочка, что ты говоришь! – взмолилась я и попятилась, однако отступать было некуда, за мной была дверь.

Больно ударившись спиной о железо, я малость пришла в себя.

– Слушай, не надо таких слов! – решительно сказала я. – Сама подумай – зачем мне было нужно его убивать? Мы с ним не ссорились и вообще давно уже посторонние люди. Надеюсь, ты не думаешь, что я его ревновала?

– А почему ты защищаешь убийцу моего сына? – Свекровь подошла ко мне вплотную и вцепилась в воротник куртки. – Ты говорила с ней?

Глядя в ее безумные глаза, я поняла, что взывать к здравому смыслу в данном случае бесполезно.

– Ну да… – я отвела глаза, – я видела, как ее арестовали. Она говорила, что не убивала Вадима и что ты, извини, все врешь!

Выпалив эти слова, я приготовилась к самообороне. Раньше я бы без труда справилась с субтильной свекровью, однако кто их знает, все говорят, что у сумасшедших появляется страшная сила…

Но Шурочка не стала кидаться на меня с рычанием, а заговорила спокойнее:

– Еще бы ей сознаться! Она себе не враг! И не полная дура! Ничего, улики сами за себя говорят – у нее синяки, они дрались, так что следствие быстро закончится. А станет сопротивляться – у них там есть такие методы, посадят в камеру к уголовницам – сама суда запросит! Я хочу, чтобы ее посадили на электрический стул как можно быстрее, я буду требовать, чтобы мне разрешили присутствовать!