мало подданных и силы мои крайне ограниченны. Но против караванов судов, что идут в Нарву и Ивангород до московитов с товарами, можно снарядить каперы.

— Этого вполне хватит, ваше высочество. Готхард Кетлер встретится с вами в Пернове, и там ландтаг утвердит вас владельцем трех епископств, а также подтвердит взаимное «покровительство», хотя его следует назвать обменом, над островными и курляндскими землями.

— Я прибуду в Пернов через десять дней, там все же мой старый замок, — улыбнулся Магнус, — и передам вам те два бочонка серебра, которые давно приготовлены. Или вы желаете взять их немедленно, фохт, тогда нет вопросов — вы их получите!

— Если такое возможно, ваше высочество, то сразу. Я прибыл на орденской пинке, на которой отплывем в Ригу, а оттуда направлюсь в Венден, и передам ландмейстеру подписанные вами бумаги.

— Их следует подписать на ландтаге — все увидят согласие между мною, принцем Магнусом, и ландмейстером Кетлером. Оставьте здесь двух рыцарей — они будут сопровождать меня в Пернов. Я вам направлю двух датчан, они отвезут мое письмо магистру.

— Хорошо, ваше высочество, я так и сделаю. Но пожелал бы отправиться в путь немедленно — ландмейстер меня ожидает.

— Вас ожидает казначей, отдайте ему вот этот оттиск — и получите свои деньги. Надеюсь, в Пернове мы сможем обсудить дальнейшие шаги, которые сможем совместно предпринять.

— Весь к услугам вашего высочества, — получив разрешение, фохт Генрих Вульф поклонился и вышел из комнаты, а Магнус задумался, смотря в окно на бескрайный простор Рижского залива.

Продажный фохт, сам того не ведая, сейчас спас себе жизнь. И потому, что магистр фактически обменял свой орден за герцогскую корону, которую ему явно и недвусмысленно пообещал польский король Сигизмунд — эта сладкая парочка давно спелась.

Значит, игра примет несколько иное развитие. Тут следует подождать, и не торопить события. Пусть все идет, как идет, можно посмотреть какие будут выкладывать козыри все желающие прибрать к своим рукам ливонское наследство. И не на зеленом сукне стола, а на кровавом поле битвы под грохот пушечных и ружейных выстрелов, да лязг мечей.

Принц Магнус, тот прежний, стал бы королем Ливонии через восемь лет, пусть марионеткой царя Иоанна, но вполне себе легитимным, раз геральдическая коллегия Священной Римской империи утвердила гербы и флаги новоявленной монархии. И потому следует немного поторопиться, чтобы упрочить положение до начала войны со шведами — на то есть еще три года. А за такой срок можно многое сделать — сколотить армию из рекрутов, а не наемников, и эсты будут драться за свою свободу отчаянно и хладнокровно, со спокойствием, которое никогда не покидает их в жизни.

Необходимо построить мануфактуры — новую для этих времен армию нужно вооружить настоящими ружьями и пушками, обмундировать и обучить должным образом. И развернуть флот — иначе можно проиграть все, включая собственную жизнь…

Глава 15

— Было бы интересно увидеть здесь призрак «белой дамы», погибшей ради любви к простому каноннику. Как вы думаете, есть ли в этом истина, мой верный комтур?

Магнус обвел взглядом комнату, где его уверили, что именно здесь появляется приведение. Причем совсем в ином окне, чем то, которое демонстрируют в 21-м веке — видимо позабыли, с которого начали эту историю. Ничего удивительно, чуть ли не в каждом втором средневековом замке, экскурсоводы рассказывают о легендарном призраке, для привлечения внимания легковерных туристов. А в каждом первом замке обязательно поведают историческую быль либо о тайниках, набитых золотом и артефактами, или о каком-нибудь убийстве исторического деятеля, капли крови которого навсегда впитываются в камень ступеньки.

— Вы ведь наслушались множество подобных историй, и легко сможете отличить истину от выдумки. Ведь так?

— Ваше высочество, похоже на выдумку, хотя не отрицаю, что подобное могло случиться. Сами подумайте, могло ли быть такое. Знатная дама влюбилась в обычного клирика? Да так что переоделась в послушника и пробралась в мужской монастырь, что бы предаваться с ним там негам и усладам в келье?! Да ее бы при первом разговоре бы выявили, пусть даже худа она было как щепка. Монахи, изголодавшиеся по бабам, имеют на них собачий нюх, за версту почуют, что ольденбургские ландскнехты.

Комтур фон Регенбах коротко хохотнул, и показал руками, что братия сделала бы с таким «послушником». Магнус даже хмыкнул, а ротмистр рейтаров продолжил свои измышления.

— Масса уютных местечек в окрестностях Хапсаля — зачем даме лезть в сам монастырь, в замок епископа?!

— А если это была обычная селянка?

— Тогда тем более, мой принц — что за дурь так рисковать? Монетка брату келарю, и он сам будет отпускать клирика на случку строго в определенное время, а если три дать, то вообще будет вышвыривать из монастыря с корешками, что силу мужскую увеличивают. Нет тут несчастной любви, красивая баллада, на которую так щедры трубадуры — в пьяном бреду у них буйная фантазия, вот и несут сопли и слезы, чтобы дамы были с ними ласковы в постели, да еще бы талер-другой дали.

— Похоже ты тут полностью прав, Иоганн, а я по молодости лет обманулся на столь жалостливом рассказе.

— Бывает, ваша светлость, — комтур чуть поклонился, но уважительно. И после раздумья стал говорить:

— Тут иное. Раньше брали невинную девицу и замуровывали в замковой стене, оставляя кружку воды и кусок хлеба — даже на цепь не заковывали. Сам видел одну такую, в тлен превратилась, кости да волосы на черепе, и кружка смятая рядом. Мы замок один разнесли по приказу — да как такое мы увидели, то ротой ходили и отплевывались, за помин души бочку вина выпили. Молодой тогда был, не привычный к делам таким.

Регенбах помрачнел лицом, под кожей на скулах желваки заходили. И Магнус решил спросить:

— За какую вину ее замуровали?!

— Тут без всякой вины, ваша светлость. Суеверие есть — если девицу камнем живую «одеть», то крепость у стен будет великая, ни один враг их не преодолеет и штурмом замок не возьмет. В Бургундии такая есть — «девственницей» именуют. Но все разговоры досужие — если есть пушки добрые, и при них канониры умелые, пороха и ядер достаточно — ни одна стена не устоит, хоть всех девственниц в городе собери и в камень обрати. Да, мыслю, и девиц честных столько не соберешь по нынешним временам. Ландскнехты своего никогда не упустят, все платья обдерут с чепцами. Или монет за корсаж засунут золотых — тут любая ноги раздвинет.

Регенбах захохотал, Магнус усмехнулся — война пагубно влияет на мораль и нравственность, добродетель резко обесценивается, а голод и