– В Коринтии, может быть. Но невесты это не касается. – Он помолчал. – Разве невеста когда-нибудь слушается своего отца?

– Другими словами, моя сестра обводит тебя вокруг пальца. – В этом не было ничего удивительного.

– Что я могу сказать? Она моя малышка. Я хочу, чтобы она была счастлива.

Несмотря на ранний час, король Карлос был, как всегда, безукоризненно одет. Однажды он заявил Армандо, что король должен выглядеть по-королевски в любое время. Когда отец подошел ближе, Армандо заметил, что пиджак стал ему свободнее. Казалось, что король старится с каждой неделей.

– Не думай, что тебе удастся выбраться из этого невредимым, – заметил король.

– Я надеялся, что у меня получится.

– Церемония будет скромной. Твоя свадьба с Моной будет гораздо пышнее.

– Разве это так необходимо? Ведь я женюсь во второй раз.

– Независимо от этого, ты наследный принц, – ответил его отец. – Люди захотят праздновать.

Верно, люди. Армандо ответствен за те тысячи свечей, что горят на окнах его подданных. Он не имеет права забывать о своих обязанностях.

Отец похлопал его по плечу, прерывая его размышления:

– Я понимаю, о чем ты думаешь, сынок.

– Понимаешь? – Армандо сам не был уверен в своих мыслях. Еще неделю назад все было иначе.

– Конечно, – ответил король. – Я понимаю тебя лучше остальных. Тебе трудно двигаться вперед, когда ты очень хочешь вернуться в прошлое. Я знаю, как ты любил Кристину. – Армандо стало совестно. Он не думал о Кристине ни вчера вечером, ни сегодня утром. Только о Розе.

– Когда ваша мать умерла, я с огромным трудом держал себя в руках. Я так по ней скучал.

– Я знаю, – произнес Армандо, отлично помня, как его отец закрывал лицо руками.

– Я до сих пор скучаю по ней. Каждый день. – Он тихо рассмеялся. – Мы, Санторо, однолюбы.

– Так мне говорили. – По крайней мере, его отец однолюб. Армандо не знал, сумеет ли он всю жизнь любить одну женщину.

– Я пытаюсь сказать, что я знаю, как тебе тяжело. Ты ставишь счастье своей сестры, не говоря уже о благополучии нашей страны, впереди собственных нужд. – Он сжал плечо Армандо. – Я надеюсь, ты осознаешь, как я тебе благодарен. Благодарен и горд тобой. Когда я отойду от дел, Коринтия будет в прекрасных руках.

Для стареющего человека у короля была удивительно твердая хватка. На глаза Армандо навернулись слезы.

– Спасибо.

– Нет, сынок, это тебе спасибо. – Подняв руку, отец слегка шлепнул его между лопатками. – Давай узнаем, какие обязанности на нас возложила твоя сестра.

– Я скоро приду. Но сначала мне надо позвонить.

– Не задерживайся слишком долго. Я не хочу снова тебя искать.

Армандо усмехнулся:

– Пять минут.

– Я ловлю тебя на слове. – Отец погрозил ему пальцем. – Я люблю свою дочь, но я отказываюсь в одиночку иметь дело с приготовлениями к свадьбе.

– Ты трусишь.

– Не то слово! В один прекрасный день у тебя родится дочь, и ты меня поймешь.

Вероятно, король прав.

– Не волнуйся, я тебя не подведу. – Армандо всегда держал свои обещания.

Он мельком взглянул на ветку омелы.

Вместо того чтобы ходить по магазинам, как собиралась, Роза в конечном счете провела выходные в «Доме Кристины», помогая обитательницам приюта с рождественской выпечкой. Работа с другими женщинами помогла ей вернуться на землю и напомнила, что ее дела обстоят гораздо лучше, чем у них. На свете есть более серьезные вещи, чем разыгравшиеся чувства. Разве так важно, чтобы Армандо отвечал ей взаимностью? Она не должна удивляться, если он ее в конце концов отвергнет. Она – полноватая и довольно посредственная секретарша. И дело не в ее неуверенности в своих силах. Она просто констатирует факты. У нее есть работа и дом, в отличие от многих людей. Кроме того, она пережила тяжелый развод и живет дальше.

К тому времени, когда она вернулась на работу в понедельник, Роза чувствовала себя гораздо лучше. На самом деле, входя в лифт, она решила, что ее бурные чувства начинают испаряться. А почему нет? Они нахлынули на нее в одночасье, почему же они не могут исчезнуть так же неожиданно? Верно?

Верно!

Когда она вошла в кабинет, Армандо сидел за ее письменным столом. На нем был темный костюм, галстук и карманный платочек были традиционного красно-коринтского оттенка. Он что-то читал на экране компьютера и не заметил Розу. Однако у нее все равно засосало под ложечкой от волнения.

– Тебе мало одного письменного стола? – спросила она. Она не пыталась с ним кокетничать. По сравнению с высокой и худощавой фигурой Армандо ее письменный стол выглядел крошечным.

Армандо посмотрел на нее, и его глаза просияли.

– Я искал протокол встречи с американским послом на прошлой неделе. Он приедет сегодня после обеда, а я удалил копию протокола, которую ты мне прислала.

– Ты часто это делаешь, – ответила она.

– Что я могу сказать? Я не люблю переполненный почтовый ящик.

– К счастью, у тебя есть я. – Роза повернулась, чтобы повесить пальто на вешалку в углу.

– Я знаю.

Роза помолчала. Они подтрунивали друг над другом десятки раз, но сегодня их шутки звучали иначе. К благодарности Армандо примешивалась меланхолия, и Розу это расстроило. Она медленно расправила пальто на латунном крючке вешалки.

– Идет снег, – сказала она. – Я слышала, как один из охранников говорил, что могут быть заносы на дорогах. Может быть, впервые за последние годы в Коринтии будет снежное Рождество.

Армандо смотрел на Розу, а не на компьютер. Она знала об этом, не поворачиваясь к нему лицом, потому что от его взгляда у нее покалывало спину. Тем не менее она боялась обернуться, поэтому притворилась, что стряхивает капли воды с голубого шерстяного пальто.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Я хотел…

Услышав его раздраженный вздох, Роза оставила пальто в покое и повернулась к Армандо лицом. Ей стало не по себе, когда она услышала неуверенность в его тоне.

Он виновато взглянул на нее:

– Я хотел бы извиниться.

Ох, неужели он собирается извиняться за поцелуй?

– Все в порядке, – отрезала она. – Извиняться незачем. Это все глупая праздничная традиция.

– Может быть, но я пересек запретную линию. Я вел себя неподобающе и прошу за это прощения.

Иными словами, он сожалеет о том, что сблизился с ней.

– Вот что происходит во время праздников. – Она заставила себя улыбнуться. – Люди вынуждены говорить не то, что думают. Не волнуйся, я не обижаюсь.