расползлось новое грязевое пятно — прямо рядом с тем, что осталось после драки с Курентерами, — и, шумно выдохнув, отбросил её за спину. Затем махнул остававшимся вдалеке двум стражникам, подзывая ближе.

— Вы — сержант, Болд? — спросил он у здоровяка, посмотрев на его нашивки.

— Так точно, сэр, — отчеканил тот. — Уже восьмой день пошёл в этой должности.

— Восьмой, да? — усмехнулся принц, слегка потеплев. Представил, как парень теперь будет рассказывать эту историю людям. Интересно, каким в ней предстанет сам Эндрил? Надеялся, что великодушным правителем, не снизошедшим до наказания, а не визгливым слабаком. — Что ж, в следующий раз, попытайся не бросаться на первого, кого видишь. Это дворец, а не базарная площадь. Большинство людей здесь не потерпят такого обращения, и следующая твоя ошибка может дорого обойтись. Понял?

— Да, сэр! Так точно, сэр!

— Ваше высочество, боги! Ты же не впервые видишь члена королевской семьи, не так ли?

— Впервые, сэ... Эм... Ваше высочество! Один раз его высочество король отправился на площадь в экипаже, но тогда была не моя смена.

— Хорошо, я не доложу отцу о том, что случилось. Но считай это последним предупреждением.

Он не успел ответить, так как двое стражников подошли ближе и дважды ударили себе в грудь и склонили головы.

— Ваше высочество!

— Вы трое, разгоните эту толпу, пока отец или мать не увидели, что они делают. Вряд ли вы спасёте клумбы с каллами, но может быть сможете сохранить в целости памятник или мраморные скамьи.

Они тут же подчинились, и Эндрил перевёл взгляд на оставшегося на коленях капитана. Он не двигался, не смотрел на принца и, будто бы, даже не дышал. Как бы, учитывая его возраст, не схлопотал сердечный приступ — хорошенькое получится завершение этого мероприятия.

— Капитан Ферпс, поднимитесь уже наконец.

Капитан послушался. Неловко опёршись на копьё, встал и выпрямился по-солдатски. Встречаться взглядом с принцем он всё ещё не решался, так что просто, с видом висельника, таращился себе под ноги.

— Кто эти люди? — спросил Эндрил.

— Жители нижних ветвей. — доложил капитан, скользнув взглядом по толпе. Поморщившись, добавил: — И беженцы, выше высочество.

Эндрил уставился на капитана. Даже не сразу нашёлся с уточняющим вопросом, потому что не мог решить, чьё именно нахождение на верхних этажах, в святая святых королевства, кажется более странным.

— С каких пор кому-то кроме жителей аллеи можно подходить так близко к дворцу? — спросил он наконец.

— Его высочество, король Тан Гурри, повелел отменить охрану у Цветочных врат, оставив там лишь небольшой караул. Теперь здесь действуют отряды полиции, но...

— Кто угодно может попасть за Цветочные врата? — Эндрил сам когда-то предлагал отцу похожий указ и всё же не мог поверить. — Но ведь это — нарушение древних традиций! Дворцовая аллея — священное место, и здесь не должно быть никого из этих... Боги.

— Их пускают только по особым праздникам, ваше высочество, — будто извиняясь, сообщил капитан.

— По особым... Может быть, мне изменяет память, но сегодня же обычный день, разве нет?

Только теперь капитан Бруно Ферпс наконец встретился с ним взглядом. И то лишь для того, чтобы смущённо отвести глаза. Было в них что-то, напугавшее принца. Словно стражник случайно поделился секретом, забыв, что его необходимо скрывать.

— Капитан? Не удостоите меня ответом?

— Сегодня... Эм... Сегодня король объявил государственный праздник. Многие заведения верхних ветвей не работают.

— Так? — Эндрил склонил голову набок, ожидая продолжения.

— И... Эм... Ваше высочество, мне кажется, будет лучше, если ваша мать расскажет остальное.

Эндрил поднял бровь. Тревога ещё настойчивее заскреблась под кожей. И теперь он вдруг осознал, что во взгляде стражника было ещё кое-что. Жалость.

— Говори. Сейчас же.

Капитан поморщился. Вздохнул. Но всё же ответил.

— Сегодня... День наречения.

Эндрил открыл было рот, чтобы с усмешкой спросить, не впал ли отец в маразм, и не забыл ли, что до дня, когда Эндрил получил имя, оставалось ещё несколько месяцев, а день наречения его сестры прошёл уже полгода назад. И вдруг догадался.

— У короля родился сын, не так ли?

— Двое, — нехотя признал стражник. — Оба мальчики.

— О! Так значит, сегодня у моих братьев праздник. Похоже, радостный день, верно солдат?

Вызывающий тон Эндрила не предполагал ответа, и капитан отвечать не стал.

Принц помрачнел. Почему ему не сообщили о рождении братьев хотя бы письмом? Почему не пригласили в столицу? Что ж, ответ был очевиден. Отец сдался. Отбросил попытки вернуть сына домой. И просто... решил жить дальше.

Проклятье! Бездна! Разве это было справедливо? Справедливо, что отец, который бился за один долбанный остров несколько десятилетий, так быстро оставил попытки, когда жизнь его старшего сына была на кону? Справедливо, что вся его семья праздновала пополнение, а его даже не пустили за ворота? Справедливо, что эти долбанные люди вокруг пьют и гуляют, хотя, когда он получал своё имя, никто не останавливал мастерские по всему Царь-древу, и уж точно не подпускал горожан к стенам дворца с бутылками и песнями. А он — Эндрил — был старшим сыном и наследным принцем. Кому, как не ему, должна была достаться такая честь?

Но главное... Разве справедливо было то, что Эндрил вернулся с планом, как всё исправить, именно в тот момент, когда... Когда отец уже и сам нашёл выход из положения. Пусть и совсем не тот, на который рассчитывал сам принц.

— Где мне найти мать и отца? — спросил он куда резче, чем собирался.

— Наречение происходит в соборе. Её величество королева велела соорудить вокруг него уличный кухни и беседки, чтобы гостям было удобнее. Я слышал, что король лично собирается их поприветствовать.

— Гостям? — фыркнул принц. — Ну конечно.

Он вдруг ощутил спиной чужие взгляды. Горячие, царапающие кожу. Осознал вдруг, что люди с момента его прибытия обо всём знали. Они улыбались, глядя ему в след. Насмехались. А может быть, того хуже, его жалели.

— Спасибо за пояснение, капитан, — буркнул он Бруно Ферпсу и поспешил к воротам дворца, боясь, что если не поторопится, то просто сгорит от стыда.

Глава 5. Встречают по одёжке. Часть 2

Дворцовая площадь ослепляла. В первую очередь светом и лишь во вторую — золотом.

Свет лился с самого неба. Оно было близко, практически, можно