— Мама, послушай... Я вернулся не просто так. Знаю, что были причины, почему отец отправил меня на Север. Но кое-что изменилось. И я изменился. И намерен доказать ему это.

— Ты... — она посмотрела на него с надеждой. — Ты приехал, чтобы всё исправить?

— Да. Об этом я и говорю. И, поверь, у меня всё получится. В этот раз наверняка.

Она, помедлив мгновение, кивнула.

— Эндрил, отец сейчас принимает послов в тронном зале.

— Важные, должно быть, птицы.

— Да, это так. Может быть... Может быть, ты подождёшь его здесь? Увидишься с братьями? Побудешь на церемонии. Я найду какое-нибудь место, где никто не обратит внимания на твой... эм... наряд.

Он поморщился, вновь убедившись, что идея с одеждой была не лучшей. Представил, как войдёт в собор. Представил, как будет стоять, слушать речь священника. Увидит, как его мать и сестра держат двух новорождённых младенцев — его братьев, которых он ни разу даже не видел. Братьев, о рождении которых ему никто не сказал. Как люди будут ликовать и чествовать их, пока он стоит один, в дальнем уголке. Чувствуя себя чужим в собственном доме.

Или он мог бы вместе с семьёй выйти на сцену. Показаться людям — поприветствовать их, чтобы они знали, что их принц наконец вернулся. Однако, как отреагирует на такое неповиновение отец, если придёт на церемонию? Отчитает его перед всеми? Выгонит из собора перед взором богов? Или проглотит его неповиновение, а затем уж точно не станет его слушать?

Нет, он должен был сделать всё правильно. Сделать всё так, как и собирался. Как бы сложно это теперь не казалось.

— Прости, мама. Но дела не требуют отлагательств. Я непременно посещу собор после того, как встречусь с отцом, если он позволит. Увижу братьев, расскажу вам с Энжи про Север. Сделаю это позже, как только смогу. Но пока... Пока я должен увидеть отца.

Она молча кивнула, и он, чтобы не передумать, уже собрался уйти.

— Эндрил, — позвала она. — Удачи.

Он весело усмехнулся, вновь почувствовав уверенность в своих силах. Уверенность, что у него всё получится.

— Она не нужна мне, матушка. Поверь. Ведь у меня есть план.

Глава 6. Сын короля. Часть 1

Было время, когда Эндрил Тан Гурри боготворил отца. Так, наверное, происходит с каждым ребёнком. Слушая истории о его подвигах, глядя, как он раздаёт приказы советникам, как прославленные генералы ходят перед ним по струнке. Глядя, как солдаты клянутся ему в верности. Как мать улыбается, слыша его имя. Как меняются лица людей, когда Эндрил с гордостью задирает подбородок, и произносит: «Я — сын короля».

Эндрил был уверен: любое решение отца — верное. Любые слова — нерушимая истина. Верил, что нет во всём мире человека мудрее, смелее, сильнее. Верил, что никто не станет ему перечить. Не только потому, что не наберётся храбрости, но и из-за того, что отец всегда выберет наилучшее решение, найдёт единственно верный выход из любой ситуации, всегда окажется прав.

И это приводило его к совершенно закономерному выводу. Чтобы стать хорошим правителем, достойным мужем и честным человеком, нужно лишь слушаться отца. А в дальнейшем — стать таким же.

А потом это прошло. Не в одночасье рухнуло, как обычно бывает с верой. Лишь поползло трещинами и медленно осыпалось, как нерушимая стена разрушается под натиском ветра.

Нет, его отец — Мелтен Тан Гурри — и впрямь был великим человеком. Тем самым персонажем легенд и песен. Тем, кто ведёт за собой людей, готовых выполнить всё, что он скажет. Готовых отдать за него жизнь. Да что там людей — говорили, даже боги были готовы ему подчиняться, и, зная отца, вряд ли это было преувеличением.

Он выиграл свой первый турнир в девятнадцать. Одержал первую крупную военную победу в двадцать четыре: отбил у северян небольшой производственный остров. Затем закрепился на северной границе, совершил ещё несколько крупных побед, а однажды едва не довёл флот до северного Царь-древа.

В том же году он женился — сам выбрал себе невесту. Из числа знатных родов, как требовали традиции, и всё же. И даже — одним богам известно как — заставил её по-настоящему себя полюбить.

Получив престол в тридцать два, он немедленно отстранил всех, кто когда-либо плохо отзывался о нём, их семье, решениях его отца. А затем и всех прочих, кто мог с ним спорить. Заменил их теми, с кем сражался на войне. И снова повёл их на Север.

Корона одерживала победу за победой, громила неприятеля. Устраивала государственные праздники, каждый раз, когда отец победоносно возвращался домой. В портах Царь-древа стояли военные корабли — новые, блестящие, с белыми, словно атлас, парусами. Солдаты, набранные с самых корней из переселенцев или обедневших семей, красиво маршировали на военных парадах.

Люди рукоплескали отцу. На островах ставили памятники в его честь. Его обожал народ, боялись градоначальники, а враги дрожали, при упоминании его имени.

Или, по крайней мере, так говорили на Царь-древе. В окружении Эндрила.

Тем необычнее было видеть отца измотанным, хмурым. Видеть, как он возвращается усталым с собраний. Как собирает новые, безуспешно пытаясь утихомирить вечно грызущихся друг с другом глав великих домов. Видеть, как отец запирается в тронном зале, не выходит оттуда днями, корпя над картами. А затем улетает с Царь-древа на Север, и вновь пропадает по несколько месяцев.

Однажды Эндрил врезал одному сынку лорда за то, что он сказал: «Эта война — лишь долбанная трата времени». Разбил ему нос до крови, а затем ещё пару раз добавил туфлей по рёбрам. Хотел даже вызвать мерзавца на дуэль, но тогдашняя подружка принца его отговорила. Эндрил уже не помнил её имени. Помнил лишь, как она сказала: «Не обращай внимание на глупости, которые говорят вокруг. Идиоты всегда будут сплетничать». Помнил, потому что не последовал её совету.

Тем же вечером Эндрил пробрался в тронный зал. Откопал несколько отчётов. Прочитал про последние экспедиции. Затем — и отец ещё никогда не был им так горд, — начал посещать военные собрания.

Война не была бесполезной. Нет. Она оказалась губительной. Огромные ресурсы тратились на непрекращающиеся стычки, без значимого продвижения одной из сторон. Всё больше людей и денег требовалось, чтобы продолжать её. А острова близ северной границы, богатые металлом, — те самые, за которые и боролись два королевства, — вообще не могли функционировать.

Война высасывала и прочие острова,