еще есть несколько человек на рынке, которые помогают Лею находить оружие и другое снаряжение, так что мы не совсем одни.

– Со взрослыми все равно не повеселишься, – пропищал Пип.

Лей промолчал, но его жесткий взгляд на мгновение встретился с моим, и я догадалась, чего именно он не сказал. Что он хотел, чтобы рядом был взрослый, который по-настоящему присматривал бы за ними. Что он не хотел, чтобы единственным человеком, на которого можно положиться, оказалась Ашвини, сама еще ребенок.

– Я и подумать не могла, что кто-то из вас будет жить той жизнью, которую я нарисовала в своем альбоме, – объяснила я. – Я бы сделала иначе, если бы знала, что так выйдет. Мне очень жаль.

– Хватит об этом, – велела Ашвини. – Ты пришла сюда, чтобы помочь нам, Кики. Тут не о чем жалеть. Лей, – продолжила она, – я думаю, ты можешь помочь мне сегодня с завтраком. Может быть, это заставит тебя молчать больше тридцати секунд.

Они вдвоем зажгли плиту, а меня поглотило цунами вопросов.

– Ты собираешься убить Махишасуру мечом или копьем?

– Ты всегда носишь пижаму днем?

– Кто будет править Майсуром, когда ты избавишься от Махишасуры? Можно, это буду я?

– А ты можешь дать нам крутые имена, как у преступников? Лей называет меня Шуки Кусачий Мангуст, и я не думаю, что это звучит очень впечатляюще.

К тому времени, как Ашвини объявила, что завтрак готов, я была совершенно измотана. И очень благодарна за тишину, которая сразу же воцарилась на кухне, когда все набили рты.

Ашвини торжественно поставила передо мной тарелку.

– Вот, – объявила она, – настоящая южноиндийская доса!

Прошло так много времени с тех пор, как я ела досу, что все мое тело буквально ожило от ее запаха. Я осторожно откусила кусочек. Поджаренный коричневый краешек захрустел во рту, после чего я добралась до тающей мягкой белой середины.

Мои глаза расширились от восторга.

– Это потрясающе!

Ашвини просияла:

– Иди сюда, можешь приготовить следующую самостоятельно. Я покажу тебе, как это делается.

Следующие полчаса я провела у плиты, пытаясь повторять все за Ашвини. Привычный ритм готовки успокаивал: я отмеряла ингредиенты и слушала шипение теста, точно так же, как делала это дома, когда мама пекла блины, и в течение нескольких минут мой мозг был абсолютно спокоен, а Махишасура казался очень далеким.

Когда я зевнула в третий раз, Ашвини прервала урок приготовления досы. Она отвела меня в ванную, где я снова почувствовала огромную благодарность к себе за решение добавить к этому миру водопровод и туалеты со смывом. Я сняла свою радужную пижаму, смыла грязь с разбитых ноющих ног и несколько минут отмокала в горячей ванне. Шуки предложила мне одну из своих футболок и шорт. Помывшись и надев их, я пошла искать Ашвини.

Она проводила меня снова на верхний этаж, к закрытой двери напротив жилища Пипа.

– Чья это комната? – с любопытством спросила я.

Спутница выглядела удивленной:

– Твоя конечно.

– У меня здесь есть комната?

– Дом, должно быть, знал, что ты придешь, – сказала она и толкнула дверь.

Это оказалась красивая комната с персиковыми стенами, мягким ковровым покрытием и большим окном, выходящим на город. В ней было не так много творческого беспорядка и индивидуальности, как в других комнатах, зато стояла мебель, о которой я всегда мечтала: огромная пушистая кровать с балдахином, белые полки с растениями, книгами и картинами, выдвижная лестница, отполированный письменный стол с удобным креслом и несколько подносов и коробок с художественными принадлежностями.

Здесь было светло, солнечно и опрятно. И я почувствовала себя счастливой.

– Спасибо, Дом Воронов, – прошептала я.

Ашвини улыбнулась:

– Одним из лучших твоих поступков было подарить нам этот дом, Кики. Он не может приготовить нам ужин, или заменить наши изношенные ботинки, или помочь нам бороться с монстрами, но он защищает нас и дает нам все необходимое, чтобы мы чувствовали себя как дома.

– Но если мы победим, – заметила я, – если мы разобьем глаз Гандаберунды и изгоним Махишасуру, этот дом тоже исчезнет. Он будет лишь рисунком в моем альбоме.

– Это небольшая цена за спасение мира, – мягко ответила девушка и ушла.

Когда дверь за ней захлопнулась, я захромала к пушистой кровати. Мне хотелось выглянуть в окно, увидеть побольше этого города, моего города, но я слишком устала.

Я забралась под прохладное мягкое одеяло и впервые за много месяцев мгновенно заснула.

А спустя, казалось, всего несколько минут я проснулась от ужасно громкого рычания льва.

Глава десятая

Все еще в шоке от рева, я испуганно вскрикнула, когда Лей зашел в мою комнату, даже не постучав.

– Ты должна спуститься вниз, – сказал он.

Конечно, в мире есть люди, которые, услышав рычание льва, чувствуют, что самым разумным действием будет идти навстречу этому звуку. Но только не я.

– Мне и здесь хорошо, спасибо, – отозвалась я.

– Ты действительно тот герой, который нужен Майсуру, – протянул Лей с неприятной долей сарказма. – Да ладно тебе. Думаю, лев на нашей стороне.

– Ты так считаешь?

– Он попросил чашку чая и не съел никого из нас, так что да, я предполагаю, что он нас поддержит.

Я таращилась на него целую минуту, прежде чем решила, что у меня нет сил выяснять, шутит он или нет. Затем неохотно выбралась из постели и последовала за ним вниз.

Дети столпились возле плотно закрытой двери в гостиную и буквально приросли к ней ушами. Джоджо подкатил свое кресло поближе и, прислонив стакан к стене, прижался к нему ухом.

– Кики, вот ты где! – закричала шепотом Шуки. – Постарайся говорить как можно громче, когда будешь там, хорошо? Мы хотим все слышать!

Минуточку. Я что, должна войти туда и встретиться со львом в одиночку?

Прежде чем я успела воспротивиться такому абсурдно нелепому повороту событий, Лей открыл дверь и втолкнул меня в гостиную.

Я уже видела ее раньше, так что сразу заметила существенную разницу между тем и сейчас: у окна лежал огромный лев, а перед ним стояла чашка чая.

И тут Ашвини сказала:

– Вот она.

Я повернула голову, чтобы посмотреть, с кем она разговаривает.

Внезапно лев показался мне наименее тревожащим существом в комнате.

Потому что другими посетителями оказались боги.

– Кики, это Чамундешвари, – произнесла Ашвини без особой надобности.

Я узнала ее с первого взгляда: это была моя версия богини-воительницы – вплоть до бронированной туники, меча в два раза больше того, что я видела у Ашвини прошлой ночью, и золотых блесток, усыпавших ее черную косу и смуглую кожу. (Я любила блестки. Однако,