означал, что, например, покупки в зарубежных интернет-магазинах в Иране невозможны. По этой же причине иранским блогерам о монетизации своих аккаунтов приходилось только мечтать.

Сегодня смартфоны имеются у 69 млн иранцев. Из них 12 млн владеют iPhone. Официально они в Иран не поставляются, но стабильно ввозятся в страну окольными путями. А у 55 млн жителей Ирана – Android, причем более половины телефонов производства Samsung. За ним с большим отрывом следуют Huawei и Xiaomi.

По официальным данным Министерства связи и информационных технологий Ирана, в 2018 году число пользователей мобильного Интернета составляло 53,2 млн (это на 6 млн человек больше, чем в 2017 году). Крупнейшими иранскими операторами мобильного доступа к Интернету являются компании Mobile Telecommunications Company of Iran – MCI (Hamrahe Avval) и Irancell, обеспечивающие пользователям доступ по стандартам 3G и 4G. Интернет стандарта 4G уже давно стал нормой в городах, им пользуются 90 % иранского населения. Более того, в 2020 году правительство Ирана объявило о планах развернуть сеть 5G в городах в ближайшие несколько лет.

Иранцы не могут напрямую приобретать лицензионные западные программные продукты. Вот почему иранские программисты принялись развивать собственный IT-сектор и заметно в этом преуспели. Так появились местные аналоги многих популярных западных сервисов. Вместо YouTube – Aparat, вместо eBay – Esam, вместо Netflix – Filimo. Есть даже местный Amazon (Digicala) и местное Avito (Divar).

Apple Store в стране не работает, а вот Google Play с 2013 года не заблокирован – но доступны, естественно, только бесплатные приложения. Чтобы обеспечить себе доступ ко всем современным приложениям, иранцы создали Café Bazaar, где можно приобретать приложения от 20 000 разработчиков со всего мира (подавляющее большинство – из Ирана). На сегодня у платформы 45 млн пользователей, из которых ежедневно ею пользуется 6,6 млн.

Санкции в некотором роде даже дают преимущества цифровому бизнесу. В Иране нет сложного западного IT-лицензирования, хитросплетения корпоративных правил. Даже к понятию авторского права (копирайта) иранцы относятся весьма прохладно. Раз все для нас запрещено – значит, нам все можно. Еще в 2000-х в иранских магазинчиках могли «нарезать» диск с каким хочешь фильмом или музыкой, без оглядки на всякие глупые авторские права и лицензии. Пиратское программное обеспечение по-прежнему очень популярно, хотя иранцы уже начинают осознавать, что порой лучше заплатить, чтобы стабильно получать необходимые обновления и техподдержку.

Но если на старте IT-бизнеса санкции оказываются полезны, то позднее они сдерживают его развитие.

Когда в 2016 году Cafe Bazaar предпринял международную экспансию и вышел на рынок Афганистана, где говорят на варианте персидского языка, то не смог решить проблему оплаты и был вынужден предлагать местным пользователям только бесплатные приложения. У Cafe Bazaar есть пользователи в США, Турции, Ираке и ряде других стран, где говорят на персидском. Но они тоже сталкиваются с невозможностью оплаты в Cafe Bazaar. Проблемы возникают и у отдела разработки программ. Банки опасаются вторичных санкций, и случается, попросту не переводят студии-разработчику ее часть выручки.

Профессия программиста в Иране популярна и позволяет зарабатывать выше среднего, хотя миллионером не станешь. В Иране имеется около 1500 зарегистрированных IT-компаний и около 200 компаний, занимающихся разработкой программ. Диапазон ежемесячной оплаты программиста составляет от 300–700 до 1200–1500 долларов для специалистов высокого уровня. Почти 95 % всех работ по ПО – разработка на заказ или серый аутсорсинг.

Иранское правительство создает технологические парки и громко заявляет о поддержке IT-разработок. Но это же правительство жестко контролирует Интернет. В Иране заблокированы Facebook, Twitter, YouTube и даже Telegram, закрытый в результате координации через него беспорядков в 2018 году (любопытно, что блокируется и «ВКонтакте»). Instagram – самая популярная интернет-платформа и единственная международная соцсеть, которая не запрещена. На конец 2021 года ее использовали 69 % жителей страны. Собственно, доступ к определенным сайтам контролировался с первых дней существования Интернета в стране – вплоть до запретов по определенным ключевым словам. Полностью блокируется все, хоть как-то связанное с порнографией/сексом, с политической оппозицией и с критикой ислама либо «противоречащее исламским ценностям».

Иранцам не привыкать обходить препятствия. VPN, прокси-серверы и специальные программы для борьбы с блокировками известны здесь каждому, кто хоть раз держал в руках смартфон. Интересно, что предоставление VPN-сервисов само по себе превратилось в крупный бизнес. Иранцы смеются, что Корпус стражей исламской революции создал такие плотные блокировки именно для того, чтобы успешнее продавать свои же VPN. Активно используются и зарубежные сервисы: так, в январе 2020 года канадский разработчик ПО для обхода цензуры Psiphon сообщал, что число пользователей в Иране выросло на 25 % и превысило 3 млн чел. Почти 11 % жителей Ирана используют Twitter и почти 18 % – Facebook, хотя обе сети и были официально заблокированы еще в 2009 году.

Одно время власти очень жестко пытались бороться с обходом блокировок, закрывая доступ к соответствующим сервисам. В результате были выведены из строя многие ключевые элементы интернет-инфраструктуры: центры обработки данных, хостинги, облачные хранилища. Это привело к сбою в работе иранских коммерческих структур, сервисов и сайтов. Заметно упала скорость соединения. После того как сто IT-экспертов написали коллективное письмо президенту с описанием масштабов сопутствующего ущерба, от этой политики решили отказаться.

Однако обход фильтров еще сильнее замедляет скорость Интернета, которая и так намеренно ограничена правительством (хотя в последние годы разрешенная скорость постоянно повышается). Для пользования «запрещенкой» в Иране приходится запасаться терпением.

Также давно поднимается вопрос о создании иранского «национального Интернета» («интранета»).

Технически это возможно, что и было доказано во время демонстраций против повышения цен на бензин, охвативших страну в 2019 году. Власти опасались координации протестов через Интернет. И действительно, ранее для этого не раз использовались иностранные сайты и приложения. Социальные сети, иностранные СМИ, почта, мессенджеры – все оказалось наглухо заблокировано для рядовых пользователей, но чисто иранские сервисы при этом продолжали функционировать. Доступ к Всемирной сети был восстановлен только через неделю.

Централизованный национальный интранет (National Information Network) или «халяльный Интернет», как иногда иронично называют его иранцы, разрабатывался преимущественно усилиями государственной телекоммуникационной компании Ирана (TCI). Власти Ирана объясняют, что интранет служит средством защиты от кибератак из-за границы и позволит поддерживать работу онлайн-ресурсов, если США решат изолировать Иран. В 2016 году был запущен первый этап программы: пользователям предоставили доступ к электронным правительственным услугам, контенту иранских сайтов и цифровым услугам иранских компаний. Далее планируется обеспечить высококачественный доступ пользователей к внутреннему широкополосному контенту и услугам, а также построить независимую национальную коммуникационную инфраструктуру.

Удивительно, но частично и санкции Запада способствуют развитию проекта. С 2010 года американские хостинги не могут размещать домены. ir, а