В сотую долю секунды сигнал передатчика долетел до электронного детонатора, влепленного в один из брусков семтекса, и небосвод на горизонте озарился яркой вспышкой. Над Адриатикой вырос огненный шар, и только через несколько секунд до слуха двух торговцев оружием донесся приглушенный рокот. «Дорнье» и все, кто был в нем, разлетелись на атомы.

– Вот в этом и заключается секрет умелого бизнесмена, Миша, – с удовлетворенной улыбкой заявил Кретек. – Нужно уметь одновременно удовлетворить как можно больше клиентов.

* * *

Древний, окруженный каменной стеной сельский дом был построен еще до рождения Наполеона, и в течение почти трех столетий в нем – одно за другим – жили поколения одного семейства. В Соединенных Штатах подобное строение стало бы исторической достопримечательностью, однако в Албании этот дом являлся всего лишь потрепанной временем халупой, стоящей на никому не нужной земле. В течение последних, наполненных самыми дикими пертурбациями пятидесяти лет сменяющие друг друга правительства постоянно обещали жителям фермы провести электричество. «Скоро, вот-вот!» – говорили они, но ничего не делали. И только когда здесь обосновался штаб Группы Кретека, в подвале фермы зарокотал мощный электрогенератор марки «Хонда».

Из сырого помещения бывшей спальни были выброшены соломенные тюфяки с грубыми домоткаными покрывалами, и их место заняли металлические столы, уставленные спутниковыми телефонами и высокочастотными передатчиками. Вокруг дома выстроилась цепь вооруженной до зубов охраны, заблокировав все входы и выходы, а все транспортные средства были спрятаны в надворных постройках.

Остальные орудовавшие здесь мужчины давно привыкли к постоянным перемещениям, к смене временных штаб-квартир. Им никогда не приходилось оставаться на одном и том же месте дольше чем на семь дней. Одна неделя на вилле курортного городка на румынском побережье, вторая – на верхнем этаже шикарного пражского отеля, третья – на борту рыбацкого траулера в водах Эгейского моря или, как сейчас, в промозглом деревенском доме в Албании.

Никогда не превращаться в неподвижную мишень – таково одно из основных правил, помогавших Антону Кретеку выживать. Искушение расслабиться и просто наслаждаться плодами своих успехов было велико, порой почти непреодолимо, но оружейный барон знал, что в его бизнесе это прямой путь к катастрофе.

Кроме того, его парни не должны ни на секунду забывать о том, что Старик все еще обладает острым глазом, каменным кулаком и не брезгует обагрить его кровью. Это было полезно для поддержания дисциплины.

– Как все прошло, Антон? – спросил его помощник, в обязанности которого входило поддержание связи, когда Кретек протиснулся сквозь узкий дверной проход в большое помещение – комбинацию гостиной и кухни.

– Без сучка и задоринки, друг мой, – добродушно проворчал Кретек. – Можешь связаться с палестинцами и сообщить им о том, что груз уже в пути. А вот прибудет ли он к ним… – Он посмотрел на заместителя пустым взглядом и пожал широкими плечами.

Мужчины, сидевшие за широким обеденным столом, одобрительно загоготали.

Если бы не единственная голая электрическая лампочка, свешивавшаяся с балки, эту комнату можно было бы принять за музейную экспозицию, посвященную жилищу восемнадцатого века: низкий потолок, грубо побеленные каменные стены, широкий камин, служивший как для готовки, так и для обогрева, и витые языки огня, танцующие в его почерневшем зеве. За столетие доски пола были почти до зеркального блеска отшлифованы ногами нескольких поколений обитателей дома, притолоки были низкими, и, входя или выходя из комнаты, приходилось нагибаться, чтобы не расшибить лоб. Это было предусмотрено специально, чтобы не позволить бандитам или врагам жившего здесь семейства неожиданно ворваться в дом.

Однако от бандитов, заявившихся в дом теперь, низкие двери не уберегли. Хозяин дома и его четырнадцатилетняя дочь молча стояли рядом с камином, полагаясь лишь на традиционные крестьянские способы защиты – покорность и терпение.

– Ах, Глеска, сладкая моя! Как же так: к тебе возвращается твой рыцарь, а ты ему даже чашку горячего чая не предложишь! А в такое холодное утро это было бы совсем не лишним.

Девочка молча сняла с плиты в камине чайник, подошла к столу и наполнила темную потрескавшуюся кружку крепким черным чаем. Кретек плюхнулся на свободный стул возле зеркала и ухватил девочку за ягодицы сквозь дешевую хлопчатобумажную юбку.

– Спасибо, прелесть моя! Сейчас я согреюсь чаем, а позже, когда закончу с делами, согрею тебя.

Издевательски зарычав, он притянул девочку к себе и уткнулся лицом в ее почти не существующие еще груди. Это вызвало у сидевших за столом новый приступ грубого смеха. В глазах стоявшего у камина отца девочки вспыхнул гнев, но мужчина тут же погасил его и отвернулся в сторону. Он так радовался, когда эти люди сняли его дом за такую сумму, которую ему не удалось бы заработать и за пять лет изнурительного труда! Но откуда ему было знать, что вместе с домом они арендуют его единственную дочь? Однако он был албанцем, и ему, как никому другому, было знакомо «право пистолета». У этих мужчин пистолетов и автоматов было очень-очень много, поэтому и правила здесь устанавливали они. Дочка уцелеет, и он тоже. Им поможет уцелеть то, что испокон веков помогало выживать простым албанским крестьянам, – терпение.

Отпустив девочку, Кретек бросил в чашку несколько ложек сахару из стоявшей на столе треснувшей сахарницы.

– Кренкло, – спросил он, – были какие-нибудь новые сообщения, пока я занимался отгрузкой?

– Пришло только одно сообщение по электронной почте, шеф, – ответил его помощник по связи и, перегнувшись через стол, протянул шефу лист бумаги. – На ваш личный адрес и зашифрованное вашим персональным кодом.

Кретек взял лист и прочитал его содержимое. Его губы медленно раздвинулись, и в бороде заиграла волчья улыбка.

– Я получил хорошие новости из семьи, друзья мои! Очень хорошие новости! – Затем игривое выражение сошло с лица Кретека, его взгляд стал сосредоточенным и серьезным. – Кренкло, передай нашим людям в Канаде, что арктическая операция началась и они должны закончить подготовку в максимально сжатые сроки. Михаил, вызови нашу ударную группу и назначь им встречу в месте отправления, в Вене.

– Будет сделано, шеф, – сухо ответил его исполнительный офицер. Всем было ясно, что старый волк снова вышел на охотничью тропу, намереваясь захватить трофей, равного которому за всю историю существования Группы ей еще не попадалось. Когда несколько дней назад Влахович впервые услышал о плане арктической операции, он испытал скептицизм и сомнения. План показался ему крайне рискованным и трудноосуществимым. Но если бы он все же удался, их барыш мог бы стать астрономическим, поэтому теперь даже этот угрюмый серб почувствовал лихорадочный азарт.

– Прикажите всем подразделениям штаба собираться и быть готовыми к немедленному выдвижению. Я хочу, чтобы мы были в пути уже через… – Глаза Кретека метнулись к худенькой фигурке, молча стоявшей у камина. Албанские женщины никогда не отличались особой красотой, а эту кроху и женщиной-то назвать язык не поворачивался. Однако она находилась здесь, а ее отцу было уплачено. – …Через полтора часа, – закончил Кретек.