Двое мужчин переругались посреди моста из-за сцепившихся колес своих повозок, осыпая друг друга проклятиями и выхватив ножи. Мы спешились и, ведя за собой впряженную в повозку лошадь, локтями проложили себе дорогу сквозь толчею. Обрывки жалобных, сердитых и испуганных шепотков долетали со всех сторон: «Не впустят, у них нет записей о моей кузине…»; «В ворота никого не пропустят без поручительства кого-нибудь, известного чиновникам…»; «Наши фрукты сгниют, если придется везти их из города в город; а эти, за стенами, сдохнут с голоду…»; «Да так им и надо…»; «Обмочиться страшно…»; «Исчезли, говорят, ни волоска не осталось…»; «Калек арестовывают…»; «У кого есть свидетельства, что он живет в городе? Мы просто в нем живем…»

Телеги с податями, разумеется, быстро исчезли за воротами, но остальным путникам пришлось встать в очередь и ждать, чтобы объяснить цель приезда местному чиновнику. Те, кто мог предъявить свидетельства о благородном покровительстве, королевский торговый патент или тугой кошелек, быстро продвинулись в начало очереди. Получивших разрешение впускали в город. Тяжеловооруженные мечники, стоящие по обе стороны от чиновника, были облачены в красные королевские мундиры, а сразу за подъемной решеткой ждали еще солдаты, ощетинившиеся пиками и обнаженными мечами.

Голубые глаза Раделя скользили по толпящимся просителям, грязной реке, массивным привратным башням и городским стенам, выщербленным в те годы, когда война настолько близко подобралась к самому сердцу Лейрана.

— Длань Вазрина, — протянул он, оттолкнув трех оборванных, хихикающих беспризорников, которые так и терлись о мою накидку, неуклюже, но упорно стараясь обшарить ее карманы, и вытер руку о плащ. — Что же это за место?

Прямо перед нами завязалась потасовка. Стражник сдернул с лошади дородного господина, крича:

— Вот еще один! Одна нога, да и на рост его гляньте!

— Я свою ногу потерял на войне! Отпустите меня! — Перепуганный мужчина извивался, пытаясь высвободиться, пока пикинеры окружали его, а солдат вязал ему руки. — Моя дочь живет на улице Текстильщиков… Я уважаемый человек… Я служил королю…

Сапог стражника врезался ему в лицо, и последние возражения несчастного потонули в бессвязном хлюпанье.

— Сейчас разберемся, кто там тебя уважает, — сообщил один из солдат, волоча его через ворота, пока его лошадь уводили прочь.

Молодую пару не впустили в город, поскольку писарь заметил шрамы от ожогов на лице супруга и нехватку одного уха.

Радель крепко стиснул мой локоть, продолжая обшаривать взглядом толпу и не убирая ладони с рукояти меча, когда на смену прежним явились новые стражники и выстроились вокруг чиновника.

— Давайте отступим, сударыня. Если уж нам так нужно туда попасть, я наколдую нам путь, когда стемнеет. Риск…

— Только если нас развернут, — отрезала я. — Использовать ваш дар слишком опасно. А попытка прокрасться тайком, скорее всего, лишь навлечет на наши головы дальнейшие неприятности.

Знамена на привратных башнях колыхались на слабом, влажном ветерке, пропитанном вонью с заболоченных речных берегов. Мы ждали почти целую вечность, пока стражник не махнул рукой нам с Раделем, чтобы мы вышли вперед. Вскоре я уже лепетала что-то о погибшем на войне муже и о том, что я хочу найти поручителя для моего сына среди монтевиальских знакомых. Герик остался ждать возле повозки на краю толпы.

— И кого же вы собираетесь просить о покровительстве для мальчика? — Чиновник раздул ноздри и разгладил пропитанный потом желтый атласный жилет, глянув украдкой через утоптанную площадку на Герика.

Я упомянула несколько имен из видных семейств, и он вскинул брови.

— Виконт Маджиор? Навряд ли. Он погиб в Искеране года два назад. А Сильванус Ловатто — барон Ловатто, насколько я понимаю, — вышел в отставку и живет на севере страны. Теперь лорд Фаверре… Рикард, лорд Фаверре, как вы говорите… Скажите-ка, сударыня, как кто-то вроде вас мог оказаться в столь дружеских отношениях с командующим городской стражей?

Радель, стоявший за моим левым плечом, напрягся, его рука медленно поползла к мечу, висящему на бедре. Я наступила ему на ногу. В голове роились эпитеты, характеризующие нашего чрезмерно ретивого помощника, и проклятия в адрес самодовольного маленького чинуши.

— Добрый сэр, я всего лишь вдова сол…

Толпа позади нас всколыхнулась.

— Посыльный шерифа Роуэна из Данфарри, веду лошадей для королевской кавалерии! Пропустите. Мой хозяин послал десять скакунов для короля Эварда.

Паоло легко соскользнул с седла шагах в десяти от нас, его лошади оттеснили в сторону и толпу, и стражников.

— Посыльный шерифа, значит? — переспросил писарь, оглядывая шляпу с обвислыми полями и поношенную крестьянскую куртку Паоло. Костлявые запястья мальчика далеко выглядывали из ее рукавов. — И куда ты тащишь эту скотину? Перебивать торг нашим поставщикам?

— Пригнал из самого Валлеора, ваша милость. Шериф велел отобрать животин у тех, кому от них нет никакого проку. У меня еще пятьдесят голов на подходе.

Прежде чем мы покинули Вердильон, Тенни состряпал для Паоло подложные документы, и теперь мальчик совал под нос чиновнику скомканный листок.

Тот кивнул холеному молодому стражнику с тонкими усиками. Пока чиновник читал бумагу, он прошел вдоль лошадиной вереницы, огладил бока и ноги ухоженного гнедого, стоявшего первым, и мельком оглядел остальных.

— Сносные животины, — подытожил он, вернувшись обратно.

— Как тебя зовут и сколько с тобой человек? — спросил чиновник, вытаскивая чистый листок бумаги и начиная писать.

— Я один. Зовут Паоло.

Когда мальчик получил пропуск и взобрался в седло, вперед выехала повозка виноторговца и втиснулась в узкий просвет перед воротами.

— Мы не можем торчать тут вечно! — крикнул погонщик. — Барон ждет наши бочки. Почему ворота так рано закрываются?

По толпе пронесся ропот. Другие путешественники начали протискиваться вперед, крича и размахивая руками.

— Я только что слышала, что тех, кто не успеет попасть за ворота до заката, вообще не пустят в город! — завопила какая-то женщина.

Хвост очереди позади меня нахлынул вперед, крича и паникуя.

Колени Паоло стиснули конские бока, и он, не оглядываясь назад, провел лошадей через ворота. У чиновника судорожно задергалась щека, а взгляд заметался поверх моего плеча. Он подал знак стражникам приблизиться и оттеснить орущую толпу назад.

— Вот, — буркнул он, нацарапав пропуск и сунув его мне в руку. — Обратитесь с этим к начальнику стражи. Пристройте сына к этим вашим знатным друзьям за два дня или убирайтесь из города. Нам тут чужаки не нужны, в такие-то времена. А теперь проходите. Следующий!

— Но, сэр, — спросила я, — скажите, что вообще происходит?

Однако засуетившийся чиновник отмахнулся от меня и повернулся к людям виноторговца.