Герик уже подогнал двуколку к его столу. Мы не стали мешкать, садясь в нее, а просто провели лошадку через ворота вслед за Паоло.

Мы прибыли днем раньше назначенной мне встречи. Выбор времени получился исключительно удачным, потому что нам осталась еще целая ночь на отдых и целый день, чтобы разжиться новостями, но надолго задерживаться в этом тревожном месте не придется. Пока мы ехали до улицы, на которой условились встретиться с Паоло, нас трижды останавливали, и солдаты проверяли пропуск, не убирая рук с оружия. От нас требовали показывать открытые лица, руки и даже ноги.

— Калек в городе больше не надо, — поясняли они, посмеиваясь над моим возмущенным отказом приподнять подол платья для верховой езды.

— Дерзкий подонок… — шипел Радель. — Какое оскорбление…

Он подсадил меня в двуколку так рьяно, что я едва не вылетела с противоположной ее стороны. Его отвращение и раздражение росли с каждым шагом, уводившим нас от стен. Возможно, его возмущало то, что мы прошли через ворота лишь благодаря Паоло. Я и сама выросла среди «людей действия» и их чувствительной гордости.

— Это какая-то бессмыслица, — заметила я, когда он вскочил в седло.

Герик щелкнул вожжами, и мы двинулись по извилистым улочкам. Честно говоря, я была скорее озадачена, чем расстроена. Такие обыски были не в обычаях Лейрана, как и подобное беспокойство о числе калек. Наша бурная история, увы, охотно снабжала нас увечными согражданами.

* * *

— Это все из-за исчезновений, — сообщила полная дама, сдавшая нам комнаты, шумно сопя и тряся седыми косами, пока она с трудом втаскивала свое неохватное тело вверх по узкой лестнице. — Людей крадут прямо из постелей. Сначала пропадали только увечные, как будто на молитвы тех, кто долгие годы мечтал, чтобы все попрошайки куда-нибудь делись, наконец кто-то ответил. — Женщина отворила исцарапанную дверь в тесную маленькую комнатку на чердаке, наклонилась ко мне так, что я почувствовала вонь ее гнилых зубов, и прошептала: — Я слышала, что теперь уже не только калеки пропадают, но даже и знать. Вот откуда у всех такое шило в заднице!

— Но если пропадают сами эти несчастные калеки, почему с ними обращаются как с ворами?

— Я об этом говорить не буду, — ответила она, сплюнув на левую ладонь и размазав слюну большим пальцем правой руки, как у бродячих артистов принято отводить сглаз. — Я просто предупреждаю: недоброе место этот город. Лучше бы вам вернуться туда, откуда пришли.

Жаль, что я не могла последовать ее совету. Мне казалось, что меня подхватило стремительным речным течением, когда я хотела лишь обмакнуть в воду кончики пальцев.

Пока Радель и Герик занимались повозкой и лошадью и ждали Паоло, я умылась, причесалась, переоделась в свежее платье и вышла на темные улицы. Я рассчитывала воспользоваться пропуском, выданным мне при входе в город, чтобы попасть во дворец. Если б мне удалось найти Расина, старого друга, когда-то работавшего у Кейрона в королевской Комиссии по Древностям, возможно, он смог бы поделиться со мной достойными доверия новостями. Но от одних надежно охраняемых ворот меня послали к другим, я бесконечно долго ждала, пока позовут совершенно бесполезных чиновников, и, стоя в свете факелов и сторожевых костров, пыталась умолить пялящихся на меня солдат. Безуспешно. Я вернулась в гостиницу.

— Шесть лет назад мне хватило нелепейшей истории, чтобы выболтать себе проход во дворец, — пробормотала я, глотнув эля из кружки, которую протянул мне Паоло сразу же, стоило мне войти в комнату. — А теперь нельзя ступить за решетку дворцовых ворот, не имея при себе бумаги с печатью и подписью того лица, с которым ты намереваешься встретиться.

Ночь была в самом разгаре, мы с Гериком и Паоло сидели за маленьким столиком в тесной комнатушке, и я рассказывала о своей бесплодной вылазке. Радель сидел на истертом дощатом полу возле двери.

— Я рассказала свою историю трем разным начальникам, но они сообщили, что глава стражи не захочет видеть меня, пока я не принесу письмо от семейства, готового принять Герика.

— Если хотите, я, наверное, смогу пробраться во дворец. — Паоло сосредоточенно жевал кусок вяленого мяса — жесткого и сухого, но неизменно им предпочитаемого. — Я уже так делал, в замке лорда Маршана в Данфарри… шутки ради. Запрыгнул на телегу, груженную кожами. Проехал на ней через черный ход. С таким видом, будто мне смерть как не хочется разгружать это барахло. Спрыгнул, огляделся, помог разгрузить, а затем вышел наружу. И выглядел в самый раз дураком, чтобы никто не задавал вопросов.

— Это правильно — выглядеть дураком, когда делаешь глупость, — заметил Радель, все еще в дурном расположении духа. — Видел я пятерых умников, которые качались на виселице за пару улиц отсюда. И они-то явно ничего не сделали, кроме как пытались пройти там, где не положено. Сударыня, ради вашей же безопасности я советую вам положить конец безумной авантюре и незамедлительно покинуть эту вонючую дыру.

Герик, молча меня слушавший, вскинул голову и взглянул на Раделя.

— Да что может знать самонадеянная ищейка-дар'нети о…

— Герик, следи за своим языком!

Мне претила необходимость отчитывать его в присутствии Раделя, но эти неизменные резкости выводили меня из себя. Напряженные отношения между моим сыном и его телохранителем обострились со времени битвы с бандитами. Не стоило позволять ему выходить из себя и бросаться на защиту чести Паоло.

Герик вскочил, опрокинув стул. Он пнул его с дороги и рывком распахнул ставни, впуская душный влажный воздух, шум и зловоние улиц в тесноту комнаты.

— Что так всех перепугало, Радель? Ты что-нибудь узнал про эти исчезновения?

Двигаясь даже изящнее, чем обычно, Радель поднялся и налил себе кружку эля из кувшина, проигнорировав горячность и грубость Герика.

— Все в панике, судачат о чудовищах да привидениях, которые во всем виноваты. Вот отчего они преследуют калек. — Он оглядел нас, словно спрашивая, может ли это быть правдой: — Хозяйка гостиницы говорит, что на прошлой неделе тут сожгли чародея.

Краска схлынула с лица Герика. Мои кишки словно скрутило узлом.

— Говорят, это сделала толпа. — Радель слегка вздрогнул, прислоняясь спиной к двери, и отпил эля. — Только представьте, что они сотворят, дай им малейший намек на настоящее зло. Да они же сами себя похоронят заживо.

— Это еще не все. — Паоло вытащил из кармана засаленный бумажный сверток и извлек оттуда еще полосу вяленого мяса, своей неторопливой рассудительностью словно бы успокаивая всех нас. — Один конюх рассказал мне о бароне, который лишился своих земель после того, как его солдаты отказались выступить в весеннюю кампанию. И он не первый. Другого лорда и все его семейство вырезали их же люди. Тот парень говорит, ни один знатный человек в королевстве не подпускает к себе никого, кроме тех, кого знает в лицо, и даже тогда принимает не больше двух человек разом. Не уверен, найдется ли место, где мы будем в безопасности.