Ну, не иначе, ефрейтор в генеральской голове проснулся. Сам Федор Артурович так не умеет разговаривать. Значит – дело серьезное…

– Принцип курятника, Михаил Александрович, – это выражение «оттуда», – Келлер отвечает на недоуменный вопрос великого князя. – Если дословно – «Клюнь ближнего, нагадь на нижнего»… Вы помните ротмистра Воронцова из института?.. Петр Всеславович создал из своих коллег по корпусу и дружине этакую следственно-аналитическую группу. За одно из учебных заданий был взят факт сдачи крепости Ковно. Он на днях переслал результаты расследования аж с фельдъегерем, настолько они… интересны. Были подняты под разными предлогами многие штабные документы, опрошено около полусотни офицеров и нижних чинов из гарнизона крепости и выяснилось вот что…

Ну, вы все, я надеюсь, помните, как тогда писали в газетах? «Комендант Ковно проявил малодушие и сдал крепость германцам, сбежав от вверенных ему войск». Так вот, у коменданта Ковно, генерала от кавалерии Григорьева был на руках приказ верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, гласящий: «Ни шагу назад!». И приказ командующего Пятой армией генерала Плеве, которому крепость подчинялась, об отступлении. Генерал Григорьев мог отступить, но он решает оборонять крепость и этим облегчить положение отступающей армии. С двадцать пятого июля по пятое августа гарнизон обороняет крепость, форты по нескольку раз переходят из рук в руки. Третьего августа крепость переподчиняется Десятой армии генерала Радкевича, который требует доложить обстановку… А вот здесь начинается самое интересное. Ближайший телеграфный аппарат, по которому можно связаться с Радкевичем, находится в двенадцати верстах от крепости. Когда Григорьев докладывает и просит подмоги, генерал Радкевич отстраняет коменданта от командования и отдает приказ его арестовать. Далее следует трибунал, где Григорьев признается виновным в беззаконном бездействии власти и самовольном оставлении крепости во время боя. Вывод воронцовских аналитиков – провокация с целью найти козла отпущения за сдачу Ковно.

– И что же сейчас с генералом Григорьевым? – Великий князь немного нервно теребит манжет рукава.

– Приговор – лишить воинского звания, чинов, орденов и медалей, а у него только Владимиров было три штуки – 2-й, 3-й и 4-й степени с мечами и бантом. Лишить дворянства и всех прав состояния, исключить с военной службы и сослать в каторжные работы на пятнадцать лет. Кстати, приговор утвержден генералом Эвертом. Насколько удалось узнать, Григорьев сейчас содержится в тюрьме города Орла… Есть о чем подумать, Денис Анатольевич? Если вот так запросто генерала съели, то капитаном, даже очень геройским, и не подавятся…

В Локтышах до нас уже успел обосноваться батальон какого-то полка из второго эшелона. В самой деревне, естественно, располагались штаб и первая рота, остальные, менее удачливые, расселились в палатках в пределах прямой видимости от центра цивилизации местечкового масштаба и занимались повседневным ничегонеделанием. Первый состав отправился посмотреть-полюбопытствовать и, если придётся, познакомиться со «старожилами». Их встретили с вполне понятной холодной отчужденностью, типа, понаехало тут всяких, самим места мало. Но она моментально сменилась на опасливую осторожность, когда узнали, что к ним в гости прибыли гуровцы. Вот так вот, сначала ты работаешь на авторитет, потом авторитет начинает работать на тебя…

Рота облюбовала ольховую рощицу на берегу речушки Лань и расположилась там на постой. Во время визита вежливости мы с Оладьиным успокоили взволнованное перенаселением батальонное начальство тем, что завтра дождемся своих и исчезнем с их горизонта. Перебираться поближе к линии фронта действительно надо, а то двадцать верст с гаком – ненужная забава для разведгрупп, которым еще потом по болотам шариться в поисках путей-дорожек на ту сторону.

На следующий день прибыли подполковник Бойко, рота Димитра Стефанова и обоз с обещанным подарком от Павлова. Валерий Антонович сразу же позвал смотреть новое имущество, и, честно говоря, оно того стоило. Сначала мы проинспектировали грузовики с кучей всяких ящиков и тюков, в которых, оказывается, под видом помощи фронту от тружеников тыла приехало достаточное для прокорма всех стоящих на довольствии количество сублимированного и витаминизированного пайка «made in Pavlov’s Institutе®». Причем в довесок прилагается ящик с тонизирующими пилюльками, которые надо растворять во флягах с водой. Валерий Антонович тут же передал предупреждение академика использовать за один раз не больше двух таблеток и категорически оградить от этого чудо-зелья Алесю с Данилкой, а также прочую несовершеннолетнюю малышню, если вдруг доведётся. Еще один ящик заполнен другими пилюльками, для обеззараживания воды, типа из болотца водички набрать, таблеточку кинуть, подождать две минуты, пока муть осядет, аккуратненько перелить – и всё, можно пользоваться без ущерба для здоровья. Рядом обнаруживаются тюки с надписью «Сетки и мазь Павловского от комаров». Следующие два авто доверху забиты спецобмундированием в ассортименте, включающем в себя новомодные шлемы Адриана на всю «янычарскую» роту. Потому как своих родных диверсов я в это ни в коем случае наряжать не буду! Для них самая лучшая защита от пуль и осколков – тишина, ловкость рук, точность ударов и очень быстрые ноги.

Туда же отправятся двадцать пуленепробиваемых бронежилетов-кирас, «одолженных» благодаря ротмистру Воронцову у жандармских отделений, где они благополучно пылились в шкафах и кладовках. Подполковник Бойко передал заверения Петра Всеславовича в том, что на испытаниях эти панцири обстреливали из пулемета с трёхсот шагов – и никаких дырок, трещин и сколов. И последним пунктом в этом списке идут лохматки. Не кое-как сшитые в казарме на коленке из разлохмаченных мешков, а вполне себе фабричной выделки, причем камуфлированные! Рисунок напоминает что-то среднее между «амёбой» сороковых и традиционной «флорой», но смотрится очень даже ничего себе. Вот за это – спасибо и низкий поклон!..

* * *

Потихоньку доходим до последней машины, которая привезла две радиостанции в комплекте с радистами – двумя очень похожими друг на друга молодыми организмами в студенческой форме, которые немного неуверенно топтались возле своих агрегатов в компании невысокого, худощавого ефрейтора лет двадцати пяти – двадцати семи. Несмотря на новую, еще не обмявшуюся форму, видно бывалого фронтовика. Зато юноши своим видом напоминают двух приличных и воспитанных домашних котиков, вдруг неизвестно как оказавшихся среди своих приблатнённо уличных сородичей с ближайшей подворотни во время мартовской сходки. Представившись Петром и Дмитрием Мамиными, ребятишки очень грамотно и толково рассказали о своей технике, усовершенствованной ими под руководством САМОГО! академика Павлова. В результате чего вес аппаратуры снизился на три килограмма, дальность действия наоборот увеличилась до пятидесяти километров, а питание осуществлялось с помощью аккумуляторов или ручной динамо-машины, которая к тому же работала и зарядным устройством. И что в Институте они натренировались уверенно держать связь на максимальном расстоянии практически в любых условиях.

На мой заковыристый вопрос насчёт того, как они оценивают свои боевые возможности, братья, скромно и застенчиво потупясь, промямлили, что в данной области ничем похвастаться не могут и что для безопасности их самих и радиостанций был приставлен вот этот вот ефрейтор, который уже зарекомендовал себя с наилучшей стороны. Мол, они втроём устроились в теплушке с аппаратурой, и когда во время следования два вора попытались на ходу вскрыть вагон и чем-нибудь поживиться, их ожидала большая неожиданность. Первое «джентльменам удачи» удалось, а вот со вторым вышла неувязочка. Не ожидая встретить никого живого, они несколько оторопели, что позволило вышеозначенному ефрейтору одного отправить обратно пинком под копчик, а второй, не найдя, что возразить против кочерги в руках, спрыгнул сам…