— Очень хорошо, что вы это осознали. Но понимаете ли вы, что вчера была попытка реализации мягкого варианта, даже не смены власти, а элементарного давления на нее. Вчера на вас напали дилетанты. А ведь вы можете столкнуться и с жестким вариантом, реализованным профессионалами. Представьте, что произойдет, если к вам явится группа хотя бы из двух-трех десятков крепких, специально подготовленных ребят? Этого вполне достаточно для нейтрализации ваших пограничников и полицейских, после чего произойдет бескровная смена власти. Вы «добровольно» подпишете все необходимые для этого документы. И на планету, на абсолютно «законном» основании, начнется полноценное вторжение любых количеств захватчиков.

— Да, мы это все понимаем. Поэтому и решили действовать на опережение. Во-первых, мы существенно усилим пограничную службу. Во-вторых, создадим отряд быстрого реагирования — профессиональных бойцов, натасканных на силовое гашение любых проявлений внешней экспансии. Полноценная армия нам не нужна, воевать мы ни с кем не собираемся, но профессиональная силовая команда для противодействия внешней агрессии — жизненно необходима. В-третьих, мы создаем контрразведку. Выяснилось, что слушали не только Унельму, но и меня, и еще несколько человек, занимающих ключевые посты в нашей иерархии. Дальше терпеть подобное мы не намерены. В связи с этим у нас есть для вас конструктивное предложение. Нам нужны руководители, для этих двух вновь создаваемых структур. Предлагаем вам занять одну из них, на выбор.

— Спасибо, это очень интересное предложение, от которого трудно отказаться. Тем не менее я не могу его принять. Дело в том, что руководить такими структурами должны профессионалы высочайшего уровня, а я вообще не являюсь профессионалом ни в той, ни в другой области. Во время службы я специализировался именно на внешней разведке. У разведки и силовиков разные функции, мы берем не силой, а анализом информации. Да, я кое-что умею, но в сравнении с профессиональным десантником, например, являюсь почти дилетантом. Аналогично и с контрразведкой. У разведки и контрразведки противоположные функции. Они почти не пересекаются. Поэтому я был бы плохим кандидатом на эти должности. Но посоветовать вам, где искать кандидатуры, я могу. Во-первых, выбирать надо только из своих. Баба Яга должна быть выращена и воспитана в собственном коллективе. Варягам придется долго вникать в сложившееся положение вещей, разбираться в местных особенностях и нюансах. У вас просто нет на это времени.

— Поэтому на отряд берите силовика из своих. Либо пенсионера, который всю жизнь прослужил в силовых подразделениях, либо того, кто сейчас служит за пределами колонии, но родился и вырос в ней и хорошо вам известен.

— А вот на контрразведку у вас уже имеется вполне пригодная кандидатура, которая сейчас присутствует тут, — я мотнул головой в сторону Антеро. — Капитан Корхонен обладает всеми необходимыми для этой должности знаниями и навыками, а также некоторыми личными особенностями, которые чрезвычайно помогут ему в этой работе. А что молод, так этот недостаток быстро проходит.

— Спасибо, вы очень хорошо сформулировали требования к кандидатам и аргументированно доказали нежелательность использования себя на этих должностях. Только вот, между нами, может быть, у вас есть и другая причина? Я слышал, что разведчики бывшими не бывают.

— Знаете, я не буду ничего ни опровергать, ни доказывать. Скажу только, что, кроме перечисленных, у меня есть еще несколько причин для отказа.

— Ну и ладно, как говорится, замнем для ясности. А теперь я хотел бы обсудить с вами еще один вопрос.

Какой именно вопрос хотел обсудить со мной Соболев, я тогда так и не узнал. Иннокентий вдруг завозился у меня на плечах, напрягся, его шерсть встала дыбом. Кот пронзительно зашипел, спрыгнул вниз и побежал к флаеру, на бегу оборачиваясь и выдавая дурным голосом призывные мявы. Не раздумывая, я крикнул: «бежим», подхватил за плечи ничего не понимающую Унельму и бросился к флаеру. Остальные побежали следом. Первым в открывшийся люк заскочил Иннокентий. Я буквально забросил внутрь Унельму, подсадил Соболева и протиснулся сам. Вслед за мной в люк прыгнул Антеро, и флаер стартовал с места еще до того, как люк за капитаном успел захлопнуться.

Белая, ровная как стол площадка, еще только что служившая флаеру опорой, резко ушла вниз, а потом медленно заскользила вниз и в сторону.

Флаер поднимался вверх практически вертикально, а скала под ним скользила вбок, медленно заваливаясь в океан. Не вся. Примерно верхняя треть ее, срезанная как ножом под острым углом. Вот она чуть задержалась на краю, покачнулась и обрушилась вниз. Брызги от падения каменюги весом в несколько миллионов тонн взлетели на сотни метров вверх, едва не зацепив флаер. Волна, образовавшаяся при падении, перехлестнула через мыс. Отломившаяся часть Сахарной Головы несколько раз перекувыркнулась на мелководье и, достигнув более серьезных глубин, окончательно скрылась под водой. Оставшаяся на месте часть массива вытарчивала из воды как сломанный зуб и уже не возвышалась над скалистым мысом.

Четкая картина волнующегося океана начала смазываться. Валы дробились, на глазах превращаясь в мелкую, хаотическую рябь. А потом вода начала уходить, расступаясь и открывая подножие мыса.

Я предложил немножко приподнять флаер. Пилот согласно кивнул и, подчиняясь движениям его рук, флаер вознесся на полукилометровую высоту. И тут мы увидели волну. Она стремительно приближалась от горизонта, и издали казалась совсем небольшой. Цунами. Я много слышал о них, но никогда не видел ничего подобного воочию.

Соболев, который уже разобрался в природе явления, отдавал в микрофон короткие четкие команды. В его голосе звенел металл, и не подчиниться таким указаниям было невозможно. Я в очередной раз убедился, что пост главы колонии этот человек занимает не случайно.

Вода продолжала отступать от берега, открывая глазам сначала пологий, а потом резко обрывающийся в бездну подводный склон. Волна приближалась. Навскидку ее высоту можно было оценить как пятидесятиметровую. Следом шла вторая, казавшаяся заметно ниже. Я был поражен скоростью, с которой двигалась эта волна. Обычно волны перемещаются медленно, неторопливо. А эта волна бежала, ежесекундно сокращая расстояние. Вот она начала горбиться, подниматься. Наверху образовался пенный гребень, быстро вознесшийся на двухсотметровую высоту. Гигантская волна ударила по мысу, захлестнула его, перехлестнула и пошла дальше, постепенно становясь все более пологой.

Перехлестнуть через остров волна не смогла. Он был слишком велик даже для нее. Но побережье умыла очень даже неслабо. Вслед за ней набежала вторая, меньшая волна. Она была много слабее и с трудом перехлестнула через мыс.

Больше смотреть было не на что, и флаер взял курс на столицу. Но не напрямик, а вдоль побережья, чтобы можно было визуально оценить ущерб, нанесенный стихией.

Иннокентий

Раньше я никогда не сталкивался с землетрясениями и почти ничего не знал о них. Поэтому в первый момент я испугался. Реально испугался. Я почувствовал, что надвигается что-то очень большое и страшное. Чудовищно большое, неумолимое и неудержимое. Пробудилась какая-то мощная сила планетарного масштаба, корежащая и сжимающая невообразимо большие объемы материи. Как будто само пространство дало трещину.