href="ch2.xhtml#id34" class="a">[15]. Красивая и умная женщина, но с очень агрессивным характером. Если у нее происходил с кем-то конфликт, она тут же начинала жаловаться во все инстанции, особенно любила обращаться в партийные органы. Поэтому большинство сотрудников института ее побаивались.

В начале семидесятых, поругавшись с Баталиным, она со своей группой перешла в другую лабораторию, причем уход был достаточно скандальным. И вдруг лет через восемь после громкого хлопка дверью мы узнаем, что Баталин хочет взять ее обратно. Все ведущие сотрудники лаборатории уговаривали шефа не делать этого. Но Баталин уперся и осуществил свое намерение.

Первые три года между Летовой и Баталиным конфликтов не было. Но потом шеф посчитал, что она его чем-то задела, и пошел к директору с просьбой перевести Летову в другое подразделение. Не тут-то было! Наш генеральный директор Георгий Алексеевич Ластовкин был прекрасным, как сейчас сказали бы, менеджером и понимал, что добровольно, без принуждения ни один завлаб не возьмет к себе такого вздорного сотрудника, как Летова, а заставлять кого-либо он не хотел. Поэтому сказал Баталину просто и ясно:

— Купили — пропало.

Здесь я хочу отвлечься, чтобы рассказать две истории, главной героиней которых была Летова. Они прекрасно характеризуют эту неординарную женщину. Представьте себе начало семидесятых годов прошлого века. Город Волжский, в котором было построено больше десяти химических заводов, и один из них, завод синтетического каучука, курировала наша лаборатория. Июль месяц, столбик термометра днем часто поднимается выше сорока градусов. Хочется немного свежести и выпить чего-нибудь холодненького. Но мороженого в магазинах нет, ледяной газированной воды тоже, на прилавках в магазинах в основном какие-нибудь бычки в томате. Правда, есть хлеб и, если повезет, можно купить сто граммов бутербродного масла — больше в одни руки не давали. Насколько оно соответствовало по химическому составу нормальному сливочному маслу, «науке неизвестно».

Двое истерзанных жарой и жаждой командированных — Летова и другой сотрудник нашей лаборатории, Михаил Михайлович Петрунин, — после тяжелого трудового дня чудом пробиваются на обед в ресторан гостиницы «Центральная». Швейцар сжалился над ними и пропустил без очереди. И первое, что они оба увидели в скудном меню, — окрошка. Вот она, награда за изнурительный рабочий день в этом пекле! Но подошедший к ним после получасового ожидания официант быстро разочаровал изнемогающих от жары и жажды посетителей.

— Окрошки нет, потому что нет кваса. Если хотите, могу принести харчо. Другого на первое ничего нет, — глядя поверх их голов, сказал он.

Но сотрудник ресторана еще не знал характера посетительницы.

— Так… — тоном, не допускающим возражений, начала Наталья Николаевна. Властно взяв официанта за руку и подведя к окну, она показала на стоящую метрах в пятидесяти от ресторана бочку с квасом: — Видите? Берите бидончик, идите и покупайте квас.

Если вы пойдете в этой белой форме, то вас пропустят без очереди. — Длина очереди была около ста метров. — Но не несите нам окрошку сразу. Сначала подержите ее в холодильнике с полчасика. Хорошо приготовленная окрошка должна быть холодной. А пока, чтобы мы с моим коллегой не скучали, принесите нам по овощному салатику.

Официант, наверное, минуту стоял молча. А потом, немного придя в себя от наглости незнакомых посетителей, с ненавистью сказал:

— И не подумаю. Вы здесь не одна такая умная. Мне еще пятнадцать человек надо обслужить. А если надо, то я могу вам принести бидончик и идите, стойте в очереди. Правда, наверное, квас до вас закончится…

Он уже хотел повернуться и уйти, но буквально споткнулся о взгляд Натальи Николаевны. Это был взгляд разъяренной тигрицы, правда, почему-то у зверя были не желтые, а голубые, очень красивые, глаза. Летова медленно встала и тихо спросила:

— Не будете ли вы так любезны позволить мне позвонить дежурному по горкому партии? Я поинтересуюсь, почему, если мы приехали в командировку для того, чтобы оказать помощь заводу, а значит и городу, сотрудники ресторана не дают нам возможности нормально поесть, чтобы иметь силы завтра пойти на работу. Идемте, покажете, где у вас телефон.

В ее голосе было столько силы и уверенности, что официант, потоптавшись на месте, растерянно произнес:

— Что же вы сразу не сказали, что командированы?.. Сейчас я вам все принесу. У нас как раз в холодильнике стоит графин с холодным квасом для сотрудников, так я для вас из него отолью на две порции окрошки. Вы уж извините, пожалуйста, за непонимание.

И через двадцать минут Летова с Петруниным за обе щеки уплетали освежающее блюдо. Есть в психологии такое понятие: «разрушение стереотипа». У всех работников советской сферы услуг в сознании существовал стереотип поведения недовольного покупателя, который при конфликте сразу же начинает просить «книгу жалоб и предложений», имеющуюся в каждой забегаловке. Даже фильм такой был: «Дайте жалобную книгу». Как правило, в таком случае на поле боя появлялся администратор, который разводил руками и говорил, что книги нет, она находится на проверке в райпищеторге (была при социализме и такая организация). Но если покупатель хочет, то может зайти через недельку. Обычно после такого ответа посетитель сдавался и соглашался получить то немногое, что ему предлагали.

Но тут был явно не тот случай. Летова собиралась связаться непосредственно с руководством города. Причем в ее голосе ощущалась стопроцентная уверенность, что горком партии будет на ее стороне. Она сломала стереотип отношения официанта к посетителю, и он решил уладить конфликт мирным путем.

На следующий день Наташа улетела домой, а Петрунин пришел обедать один. Все развивалось абсолютно по вчерашнему сценарию до того момента, когда он потребовал сходить за квасом. В ответ перед ним просто поставили на стол бидончик и предложили совершить поход за освежающим напитком самостоятельно. На все его просьбы дать позвонить по телефону в горком партии отвечали, что кабель порван, но пешком до горкома пять минут, а дорогу ему покажут. Пришлось Михаилу Михайловичу довольствоваться позавчерашним харчо вместо окрошки. В общем, «что дозволено Юпитеру, не дозволено быку».

Пользоваться приемом разрушения сложившегося стереотипа на практике меня научил Е. Б. Цыркин. Это была вторая половина семидесятых годов, я занимался зарубежным патентованием наших изобретений, и мне приходилось почти каждую неделю ездить в Москву. Купить заранее нормальный билет в столицу нашей родины было трудно, но можно, а вот приобретение обратного билета в Ленинград оборачивалось почти неразрешимой проблемой. Приходишь на Ленинградский вокзал в Москве, а там стоит огромная неподвижная очередь. Нет билетов. Вернее, они есть, но, как правило, предлагается боковая плацкарта на поезд, уходящий в два тридцать ночи и прибывающий в Ленинград, кажется, в полдень. День приезда оказывается испорченным.