чтобы слышала Зойка.) Ребята! А что это там, среди ветвей? Вон, такое… оранжевое. Не то абажур, не то… рейтузы. Очень даже колоритное пятно. Вот бы заснять на цветную пленку. Дай-то, скорее фотоаппарат!

Зойка — на ней, оказывается, действительно оранжевые рейтузы — не по стволу, а прямо по ветвям стремительно соскальзывает с липы на землю.

Ага! Что я говорил?! Держи ее, хватай!

З о й к а (отбежав на приличное расстояние). Дураки! А еще взрослые, еще женихи, еще жребий тянут, кому на Инке жениться!

Б о р и с. Что?! Ах ты, змей оранжевый!

Зойка показывает Борису «нос» и убегает.

А л е к с е й. Борис, оставь. Ну ее…

Б о р и с. Гм… Действительно не стоит. (Вновь предлагает ребятам свою кепку с монетами.) Ну так кто же первый?

А л е к с е й. Подожди… (Прислушивается к чему-то.) Идет! Ее каблуки…

Я к о в (смотрит за кулисы). Она. Инна…

М и х а и л. Но она не одна! С кем же это она?

Б о р и с. И что они делают? Смотрите! Что они делают?!

За решетчатой изгородью появляются  И н н а  и еще один — уже пятый по счету! — претендент на ее благосклонность. У калитки  П я т ы й  вдруг останавливается. Будто почуяв опасность, он прикладывает ухо к изгороди, прислушивается, делает Инне знак стоять и молчать. Снимает с плеча небрежно наброшенный пиджак и обертывает им левую руку, а правой обнажает воображаемую шпагу. Решительно толкает калитку, входит во двор и бросается в ожесточенную схватку с врагом. То он теснит «противника», то «противник» вынуждает его отступить. Но вот Пятый делает удачный выпад и пронзает врага. Убедившись в том, что больше никакой опасности нет, он возвращается к калитке, берет Инну за руку и ведет ее к одному из подъездов. Инна тихо, радостно смеется. По ходу этой сцены обескураженный вначале квартет постепенно приходит в себя и обменивается репликами.

Я к о в. Что за тип оригинальный?

М и х а и л. Парень явно ненормальный!

Б о р и с. Не хватало, так сказать, психов к нам сюда таскать!

А л е к с е й. Тихо! Это они разыгрывают пантомиму. Парень, видно, тоже из будущих артистов.

П я т ы й (опускается на одно колено, целует Инне руку).

О королева! За подвиг в награду

Мне ни почета, ни славы не надо.

Не надо ни званий высоких и лестных,

Ни замков-дворцов, ни поместий окрестных…

И н н а (охотно включается в предложенную им игру).

Ах, рыцарь мой скромный, чего же ты просишь,

Какую мечту в своем сердце ты носишь?

П я т ы й.

О королева! Прошу я иного:

Дай мне, что лучше всего остального!

С тобою дай право повсюду быть рядом,

Следить за тобою восторженным взглядом…

И н н а.

Ах, рыцарь мой милый, на просьбу об этом

Могу ль я ответить жестоким запретом!

П я т ы й.

О королева! Отныне и вечно

Предан тебе я одной бесконечно.

Ты дай только знак мне, скажи только слово

Я в бой за тебя ринусь с радостью снова!

И н н а.

Ах, рыцарь мой верный, без тени сомненья

Тебе отдаю я свое предпочтенье.

Из многих других я тебя выбираю,

Тебе свою честь охранять поручаю!

(Смеется, делает прощальный жест, хочет идти.)

П я т ы й. Инна! Куда вы?!

И н н а. К себе… во дворец. Во-первых, королеве к завтрашнему дню надо еще кое-что подзубрить, а во-вторых, пораньше лечь спать. А рыцарь об этом и не помышляет, что ли?

П я т ы й. Я бродил бы с вами всю ночь напролет. Где-нибудь за городом, у реки, под ивами. И читал бы вам стихи…

Я к о в. Вот дает!

М и х а и л. Да-а, исполняет…

Б о р и с. Вроде псих, а дело знает!

А л е к с е й. Да тихо вы, черти…

П я т ы й. Ну что ж… До свиданья. До завтра, да?

И н н а. Да… Нет!.. Еще не знаю.

П я т ы й. Я буду ждать. На том же месте и в то же время. Буду ждать каждый день! (Снова целует ей руку, идет к калитке, скрывается за изгородью.)

Квартет будто окаменел на скамье под липой.

И н н а (бежит к калитке, машет Пятому рукой). Завтра, на том же месте и в то же время!

Квартет вздыхает, переглядывается и снова вздыхает.

А л е к с е й. М-да… А ты, Борис, говоришь — жребий!

Борис с досадой машет кепкой — из нее на землю со звоном сыплются монеты.

И н н а (резко оборачивается). Кто там под липой? Зоя, ты?

А л е к с е й. Гм… Это не Зоя, Инна. Это мы…

Б о р и с. Квартет «Алямбор» в неизменном составе.

И н н а (смущенно и раздосадованно). Вы?! Там, на скамье! Притаившись!

М и х а и л. Почему — притаившись? Просто сидели тихо.

Я к о в. Это случайно так получилось.

Б о р и с. Откуда мы могли знать, что ты придешь не одна и что с первого же раза ты…

И н н а. Как вы посмели? Кто вам дал право?!

Б о р и с. Ну, знаешь… Если начать разбираться, так это тот, с которым ты пришла, посмел, а ты дала ему право…

И н н а. Это подло, гадко, гнусно! (Убегает в дом.)

Квартет подавленно вздыхает.

А л е к с е й. Вообще-то, конечно, получилось нехорошо. Мы будто действительно притаились. Почему вы все промолчали? То вас не уймешь, а то никто даже струны не задел.

Б о р и с. А ты сам почему промолчал и не задел?!

И н н а (на балконе). Мало того, что вы соглядатаи, шпионы, вы еще и хулиганы! Вы напугали тетю Альбину, и ей дурно. Я ненавижу вас… Вот вам, вот!.. (Бросает с балкона к ногам квартета букеты цветов, плитки шоколада, газовые косынки и платки, с полдюжины черных как уголь котят… Уходит.)

А л е к с е й. Цветы — вот так?! Ну это уж слишком!

Б о р и с. А еще королева!

Окончательно расстроенный квартет вздыхает, но все же играет и поет:

Прошла и больше не вернется ребячья звонкая пора,

Но все, как было, остается в пределах нашего двора.

И нам, хоть мы уже не дети и не ребята-школяры,

Нет лучшего двора на свете, перебери хоть все дворы!

Зачем же ты через забор стоишь-глядишь в соседний двор?

Как будто в том дворе чужом ты видишь больше, чем в своем!

Как говорится, канет в Лету с годами многое, друзья.

Но нашу улицу, вот эту, нам с вами забывать нельзя.

Красивых улиц будет много, и будут славные дела,

Но от отцовского порога она нас первой повела!

Зачем же вечером домой ты ходишь улицей другой?