Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я учту ваш совет, ака, — с почтением сказал Азим.
Когда Азим бывал на главном рынке днём, он не мог отвести глаз от его величия и красоты. И хотя ночь сейчас пожрала все его краски, рынок не стал менее привлекательным и даже выглядел таинственно. Вдоль стен те же остроконечные арки, скрывающие занавешенные лавки. Под тусклым светом луны на этих занавесках можно разглядеть узоры, олицетворяющие продаваемые товары. За ними днём продают одежду, обувь, украшения, вещи для хозяйства, а продовольствия продают на внутренней площади.
На этой внутренней площади в строгую колонну выстроились прилавки с проёмом посередине, чтобы можно было обслуживать покупателей с двух сторон. Прилавки были сделаны из тёмного камня, среди которых превалирует зелёный цвет.
— Каждый прилавок или какая-то его часть одолжена одному торговцу, и он платит с него одну тринадцатую с ежемесячной выручки, — пояснил Комил, заметив, как внимательно Азим рассматривает всё вокруг.
— «Я знаю», — про себя сказал Азим.
Каждый прилавок не меньше двадцати газов и в голове Азима снова возник вопрос: «Как один человек может справиться со своим делом, если к нему подойдут сразу несколько покупателей?».
— Конечно, этот торгаш может нанять помощников, либо привлечь своих родных, — продолжал свой урок Комил.
— Разумеется, — сдержанно улыбнулся Азим.
Отец уже ответил ему на этот вопрос похожими словами, но он также заметил, что некоторые торговцы работают одни. Вот Азим и гадал, как они справляются в одиночку?
— Прилавки разделены на деления, которые мы называем «колоннами», — добавил Комил. — В каждой колонне пять прилавок. Всего на этом рынке двадцать пять колонн. — Он внезапно остановился и с горящими от восторга глазами повернулся к Азиму. — А ты знаешь, почему именно двадцать пять?
Азим остановился не сразу.
— Отец рассказывал мне историю рынка, когда мне было вдвое меньше тех мальчишек. Я уже не помню её, — за время своего обучения Азим не спрашивал об этом и был не против послушать её снова.
— Дело в том, что, когда султан Хорун распорядился открыть на этом месте базар, его угостили виноградом. Так как султан любил счет, разумеется, он посчитал все виноградины в грозди — их оказалось двадцать пять. Султан Хорун велел, чтобы на базаре было двадцать пять ларьков и двадцать пять прилавок, — рассказал Комил.
Это было очень давно, вспомнил Азим, где-то в пятом или шестом веке Эпохи человека. С тех пор прошло больше двух тысяч лет и главный рынок неоднократно перестраивался и обновлялся. Теперь же те двадцать пять прилавков стали группой прилавок, заключенных в двадцать пять колонн, а вдоль стен внутри рынка было по двадцать пять ларьков, на втором же этаже было по двадцать пять комнат различных размеров и использовались они в качестве рабочих кабинетов членов Торгового совета.
Азим пошел дальше к большой арке посередине правой стены, а Комил задержался. Он в полумраке высматривал Эраджа. Комил хотел убедиться, что стражник отвел детей домой.
— Да-а-а, — осуждающе протянул Комил. — Уж слишком суров был Эрадж с этими детьми. Я с ним не согласен! Нельзя, чтобы они убирались здесь всю ночь. Они ведь дети, не так ли? Нельзя их так наказывать, чтобы они ни совершили, — он поравнялся с Азимом и убежденно посмотрел ему в глаза.
— Я с тобой не согласен, — заявил Азим, заставив Комил встать в изумлении. — Мой дед учил нас, что поступки детей — это отражение их воспитания. Потому детей нужно воспитывать с детства, чтобы не выросли архаровцами, — добавил он, остановившись и посмотрев на Комила.
— А ты жёсткий, — прокомментировал Комил.
Азим не ответил на это и снова пошёл в сторону арки.
— С другой стороны, за серьёзные проступки детей нужно наказывать родителей, — подумав, сказал он.
— Это тоже говорил твой дед? — поинтересовался Комил.
— Да, — коротко ответил юноша.
— Повезло тебе. Своего деда я не застал. Он умер до моего рождения, — прояснил Комил.
— Я не так уж и хорошо помню своего деда, — сказал Азим. — Мне было четыре года, когда Зелёная хворь забрала его… Отец повторяет нам его наставления, — промедлив, добавил Азим.
— Зелёная хворь унесла и мою мать, — негромко сказал Комил.
Разразившаяся шестнадцать лет назад Зелёная хворь унесла бессчетное количество жизней. Это было настоящей трагедией для всего Ахоруна. Никто так и не понял откуда она пришла — эта треклятая зараза, но во всём до сих пор винят ведьм. Ведь именно тогда на-султан устроил на них травлю.
— Сожалею, — прошептал Азим и Комил молча покивал.
Они оба притихли и так дошли до арки.
— Впрочем, — заговорил Комил под аркой, — это послужит им уроком.
Азим удивленно скосил на него взгляд, но ничего не ответил. Наверно, переменчивость свойственно Комилу, подумал он.
— Нам направо, — сказал Комил и, почесав затылок, пошел вверх по лестнице.
За аркой находились две лестницы, ведущие на второй этаж. Азим хотел последовать за Комилом, но его взор снова зацепила изящная резьба полногрудой девицы с пышными бёдрами на двери с широкой голубой рамкой и зелёным растительным узором. Сокровенные части её груди были скрыты под плоскодонной корзиной с виноградом, которую она соблазнительно предлагала смотрящему. Её голое тело извивалось так, что левое бедро скрывало самый сочный и вкусный её фрукт.
Большие миндалевидные глаза вырезанной девицы будто бы играли с Азимом. Юноша ещё не видел женских прелестей, а она, хоть и не живая, была нагой и каждый раз смущала Азима. Увидев её в первый раз, он побагровел и опешил.
— Не засматривайся на Мохнур20, тебе всё равно на ней не жениться! — подшутил Комил сверху.
Услышав Комила, Азим убежал от чарующей вырезанной девицы, быстрыми шагами переступая через красно-коричневые деревянные ступени.
Стены на втором этаже украшены мозаикой, плитки которой с пола до потолка в три раза увеличиваются в размере. Мозаика представляет собой замысловатую арабеску, а на куполообразных делениях потолка изображают зеленовато-голубое небо с белыми перистыми облаками, обрамлённые вишнёвыми и виноградными ветками. Проёмы между арок на втором этаже ограждены деревянными перилами с решётками. Напротив этих арок, в тени собственных глубоких проёмов скрывались резные двери. Все они, кроме одной — третьей слева, были закрыты. Из той, единственной приоткрытой двери выходил свет свечей и масляных ламп. Комил поджидал Азима в нескольких шагах от неё. Азим подошёл ближе и услышал голоса, доносившиеся изнутри.